– Правду говорила моя матушка, ноги у меня будто верёвкой невидимой связаны, – ворчала она, окончательно запутавшись в книксене, которым следовало приветствовать иностранного посла.
Буря стихла только к вечеру. Выйдя из каюты, они обнаружили, что других кораблей на горизонте не видно и что «Морскую саблю» сопровождает лишь красная акула: её плавник мелькал в волнах прямо по курсу. На румпеле стоял Белорат, а Щита Лирна обнаружила на баке.
– А где флот? – спросила она, подходя к нему.
– Надеюсь, как и мы, идёт к Зубам. По крайней мере те, что остались на плаву. – Он не сводил глаз с акулы. – Вы правда не знаете, почему эта бестия подчиняется вам?
– Понятия не имею. Да и не уверена, что она подчиняется именно мне. То, что она делает… Обычно животные не испытывают ненависти, они просто кормятся. Но эта акула ненавидит.
– Может, заразилась ненавистью от вашего мёртвого заклинателя?
– Не знаю, он показался мне таким спокойным юношей… Через час они встретили мельденейский корабль, потом ещё четыре. Экипажи приветствовали их улюлюканьем и принялись размахивать саблями, а завидев Лирну, вообще как с цепи сорвались. «Как же, Длань Удонора», – подумала Лирна. И осознала, что новое прозвище ей, пожалуй, нравится, хотя аспекты вряд ли придут в восторг, пожелай она добавить его к списку своих титулов. Если, конечно, в Королевстве остались ещё какие-нибудь аспекты.
К тому времени, когда вдали показались Зубы, вокруг «Сабли» собралось свыше сотни кораблей. Ещё три сотни стояли на якоре с восточной стороны архипелага. Там же нашёлся и «Красный сокол», точёные обводы его корпуса несли на себе отметины прошедшей битвы: там и сям темнели подпалины, а носовая фигура оказалась разбита до полной неузнаваемости. Щит подвёл «Морскую саблю» поближе, Элль-Нурин перебрался к ним на ялике, и капитаны стали держать совет.
– Нет, – настаивал Элль-Нестра, – ждать больше нельзя.
– Другие корабли подойдут через какой-нибудь час, – горячился владыка. – Чтобы сразиться с их южной эскадрой, нам потребуются все силы.
– Прошлой ночью сам У донор послал нам помощь, – гнул своё Щит. – Можешь ты припомнить, чтобы в это время года на Эринее разыгрывался эдакий шторм? Раз Удонор послал нам свой дар, я его не упущу. Едва пробьют склянки, мы выходим.
Название Хвост Змея замечательно точно подходило к извилистой цепочке скал, выступающих из моря в двадцати милях к югу от Зубов. Неподалёку на волнах болтались воларские суда, изрядно потрёпанные штормом.
Матросы необычно притихли при виде этих кораблей с пробоинами и порванными в клочья парусами, трепыхавшимися на ветру. Лирна ловила на себе почтительные, а то и откровенно испуганные взгляды. «Видимо, Длань Удонора милосердием не отличается, – думала она, всматриваясь в череду повреждённых судов. – Вот и прекрасно».
– Я насчитал две сотни, милорд, – отрапортовал Белорат. – Но их тут наверняка больше, какие-то должны были уже затонуть, а другие буря разбила в щепки.
– Получается, баталия выиграна без единого взмаха саблей, – протянул Щит. – Похоже, ваше высочество, акуле придётся подождать ещё немного, чтобы утолить свою ненависть.
Сверху донёсся крик вперёдсмотрящего, указывавшего на юг. Взяв подзорную трубу, Щит отправился на нос и некоторое время разглядывал горизонт, после чего приказал матросам поднять все паруса и сменить курс.
– А может, ждать ей не придётся, – пробормотал он.
Группа из двадцати вражеских кораблей, поставив остатки парусов, едва способных держать ветер, медленно двигалась на юг. Заметив опасность, сгрудившись плотнее и подтянув, как могли, паруса, измученные матросы высыпали на палубы с оружием.
– Да неужто эти падлы никогда не сдаются? – простонал Харвин.
Мельденейский флот во главе с «Морской саблей» быстро настиг воларцев и принялся окружать их, подбираясь всё ближе. Лучники вскарабкались на такелаж, а внизу готовили катапульты.
– Я так думаю, уже пора стрелять, – заявил Харвин, вцепившись в леера. – Прошу чести сделать первый выстрел, ваше величество.
– Разрешаю, милорд.
Харвин осклабился, хлопнул в ладоши и шагнул к катапульте. Гарпун ударил его в спину, пробив кольчугу, словно яичную скорлупу. Бывший разбойник пошатнулся, с удивлённой улыбкой уставившись на наконечник, торчащий из груди, а затем ничком рухнул на палубу.
– Харвин! – Орина кинулась к нему, перевернула, слепо ощупала его лицо. – Любимый, не покидай меня, не умирай, любимый… – причитала она.
– Вот паскуды! – Илтис поджёг пеньковый шар, ударил ногой по скобе, подбежал к борту и заорал: – Да когда ж вы все передохнете на хрен?!
Лирна присела рядом с Ориной, баюкавшей голову Харвина на своих коленях.
– Не покидай меня… – всё шептала та.
Лирна заглянула в незрячие глаза своего лорда, на губах которого застыла улыбка. «Из всех нас лишь Харвин мог умереть, смеясь». Подошла к Илтису, и они стали смотреть на сотни огненных шаров, падающих на воларские корабли подобно вывернутому наизнанку фонтану сверкающих слёз.
– Прошу прощения за неподобающую речь, ваше высочество, – тихо произнёс лорд-защитник.
Лирна крепко прижалась к его мускулистой руке, положив голову ему на плечо. Вскоре чужие корабли охватило пламя, в небо устремился высокий столб дыма, над водой разносились жалобные вопли. Из дымного марева показались плывущие люди, их было около сотни – они настолько отчаялись, что понадеялись на милость победителей. Но всем им пришлось умереть, едва они оказались в пределах досягаемости стрел.
«Я знаю, ты здесь, – думала Лирна, вглядываясь в волны. – Кто же станет следующей жертвой твоей ненависти?»
Послышался грохот, и в небо полетели дымящиеся обломки горящих кораблей. Акула выпрыгнула из моря, разметав останки воларского флота, перевернулась в воздухе и, размахивая хвостом, упала вниз с жадно распахнутой пастью.
Лирна отчего-то поняла, что никогда больше не увидит её.