Слуга в трактире не соврал, охраны действительно не было. Один из слуг возился в саду позади дома, другой зажигал фонари на крыльце. Френтис прополз по густому подлеску и залёг в двадцати футах южнее стены. До ночи он неподвижно лежал в густой траве, а затем легко перелез через стену, цепляясь за многочисленные украшения, которые так любили здешние архитекторы.
Подтянувшись на руках, он взобрался на верхний этаж веранды, нашёл открытую дверь. Там на широкой кровати спал ребёнок – маленький неясный силуэт под покрывалом. Френтис на цыпочках пересёк комнату и оказался в коридоре, куда выходили две двери. За ними также спали дети. Спустился вниз. Ещё две комнаты, одна – заполненная книгами, Френтис решил, что это кабинет, сейчас он пустовал. Вторая комната была спальней: покрывала на кровати, аккуратно отогнутые, ожидали хозяев. Снизу послышались голоса, Френтис вернулся на лестничную площадку.
Он спустился на первый этаж. Скрипнула ступенька, но его шаги были легки и не привлекли ничьего внимания. Голоса доносились из передней части дома, за закрытой дверью разговаривали двое: мужчина и женщина. Френтис нашёл уголок потемнее и притаился там.
Его удивляло, что зуд сегодня усилился и уже причинял ощутимый дискомфорт. Путы позволяли ему почёсываться, но толку от этого было мало. Ему снова показалось, что рубец меняется: пальцы нащупали новый участок гладкой кожи…
Дверь распахнулась, и Френтис вжал голову в плечи. На пороге показалась женщина. Она обернулась и что-то произнесла, улыбнувшись. На её лицо упал свет из комнаты. Красавица, лет за сорок, в бледно-голубом шёлковом платье, светлые волосы стянуты в узел на затылке. Ей ответил мужской голос. Женщина коротко рассмеялась и поднялась по лестнице, так и не заметив притаившегося Френтиса.
Тот подождал, пока она не вошла в спальню, потом выбрался из своего укрытия. Дверь в комнату оставалась приоткрытой, и Френтис увидел мужчину: тот сидел за столом лицом к окну, за окном виднелось море. Мурлыкая что-то себе под нос, судья читал свиток. Среднего роста, довольно полный, в седых редеющих волосах ещё оставались чёрные пряди. «Интересно, как его зовут?» – подумал Френтис, доставая кинжал из ножен.
– Всего один удар, – заметила женщина, когда они поднимались в гору.
До утра они просидели в лесу, наблюдая за домом. Дождавшись отчаянных криков судейской жены, они пошли вверх по склону, держась в стороне от дороги, а также от городка, где наверняка начнут интересоваться приезжими, едва обо всём станет известно.
– Чисто и быстро, – продолжала она, карабкаясь в гору без малейших усилий. – Думаю, ты мог бы меня поблагодарить за то, что я подарила ему лёгкую смерть в твоём лице.
Френтис промолчал, взбираясь на скалу следом за ней.
Они достигли вершины, когда солнце стояло уже в зените. Раскинув руки, женщина повернулась к западу.
– Двенадцать Сестёр во всём их великолепии.
Цепь лесистых островов уходила в морскую даль и терялась в полуденной дымке.
– Столетиями ни один смельчак не решался здесь поселиться. Говорят, когда-то тут произошла катастрофа, разрушившая перешеек, который соединял наш континент с тем, что сейчас является материковой частью Альпиранской империи. Что именно случилось тогда, никто не знает, хотя в легендах можно найти тысячи объяснений. Альпиранцы считают, что боги сражались здесь с чем-то неведомым и в ярости разрушили «мост». А южные племена рассказывают, что с неба упал огромный огненный шар, сметая все на своём пути. Наконец, есть древняя воларская сказка о сильном, но глупом волшебнике: он вызвал к жизни то, с чем не смог совладать. Оно утащило вопящего колдуна в пустоту, а перед тем сокрушило здесь землю. Как бы там ни было, перешеек превратился именно в то, что мы видим: в двенадцать островов. О том, что здесь происходило уже после катастрофы, рассказывали всякие безумные истории, с волшебством и всякими ужасами: о зверях, говорящих как люди, и о людях, больше похожих на зверей… Как же, наверное, удивились приплывшие сюда альпиранцы, когда не обнаружили на островах ничего, кроме джунглей. – Женщина начала спускаться по западному склону. – Но у нас нет времени любоваться красотами, любимый. Лучше покинуть этот островок до темноты. Ты же умеешь плавать, правда?
Канал между Ульпенной и ближайшим островом был миль в пять шириной в самой узкой части, не меньше. По приказу женщины Френтис соорудил для их багажа небольшой плот из выцветшего до белизны плавника, связав деревяшки лианами, нарезанными в джунглях. Он толкал плотик перед собой, с силой загребая ногами. Френтис всегда считался отличным пловцом, но прежде плавал только по реке Соленке, огибавшей замок Шестого ордена. Теперь все было иначе: мешал непрерывный прибой и тёмная глубина внизу. А когда начало садиться солнце, в голове всплыли видения огромной полосатой акулы, сожравшей целого кита.