На следующий день вдалеке показался зазубренный шип Высокой Твердыни. По слышанным когда-то рассказам Рива представляла её выше, мощнее: легендарный замок, в котором пал мученической смертью её отец. Но чем ближе они подъезжали, тем очевиднее становилось полное отсутствие романтики. В стенах зияли огромные дыры, зубчатые стены оказались щербатыми, словно были изгрызены каким-то великаном. Дорога, идущая по земляному скату к воротам, была завалена камнями, на ней паслось стадо длиннорогих горных козлов. Те почти не обратили внимания на людей и спокойно продолжали щипать траву, пробивавшуюся между плитами.
– Здорово! – воскликнул Аркен, задрав голову, когда они подъехали к воротам. – Вот уж не думал, что можно выстроить такую высоченную крепость.
Раздался скрежет металла. В воротах приоткрылась дверца, и из темноты выглянуло старческое лицо.
– Здесь вам нечего красть.
Рива продемонстрировала знак Истинного Меча, и враждебность исчезла с его физиономии.
– Вам лучше войти, – сказал старик и скрылся в полумраке.
Когда она вошла внутрь, старик отступил на несколько шагов. Рива не могла точно определить его возраст: во всяком случае, далеко за семьдесят, судя по обвисшим морщинистым щекам. Одет в какие-то давно не стиранные обноски, на плечи накинуто потёртое покрывало. У него был длинный посох, но, глядя на то, как старик на него опирался, Рива заключила, что это вряд ли его оружие.
– Я Вантиль, – представился тот. – Кто вы, я догадываюсь, а вот его, – старик кивнул на Аркена, который остался с лошадьми снаружи, – его я не знаю.
– Я ему доверяю, – сказала Рива.
Вантилю, судя по всему, этой рекомендации хватило, и он заковылял к крутому лестничному пролёту.
– Вы, конечно, первым делом захотите увидеть залу, не так ли?..
– Да. – Сердце Ривы забилось неожиданно сильно, сильнее даже, чем когда она стояла лицом к лицу с «Пустословом» и его братьями. – Да, я хочу её увидеть.
Это была обыкновенная комната. Попросторнее, чем другие, мимо которых они проходили, но находилась она в не менее плачевном состоянии. Самая обыкновенная комната: голый холодный камень, мрак и пустота. Лишь напротив двери стояло кресло с высокой спинкой. Рива взяла факел, который по её просьбе прихватил Вантиль, и принялась осматривать углы среди теней, освещая стены, пространство за колоннами и позади кресла.
– Вы разве не хотите помолиться возле этого кресла? – проскрипел Вантиль, озадаченный её поведением.
Рива проигнорировала его вопрос. Обойдя комнату один раз, она тут же начала заново. Снова и снова. Осмотрела каждый угол, осветила факелом каждую щель. «Ни-че-го».
– Давно вы здесь живете? – спросила она у старика.
– Пришел сюда почти сразу после гибели Истинного Меча.
– Вы понимаете, зачем я здесь?
– Помолиться Истинному Мечу, – пожал плечами Вантиль. – Поговорить с Отцом там, где погиб его величайш…
– У него был меч. Здесь, в этой самой комнате. Где он?
– Не было тут никакого меча, – в замешательстве покачал головой старик. – Я знаю эту крепость так, как не знает никто другой. Всё растащили. Сначала – головорезы Тёмного Меча, а что не забрали те, подчистили гвардейцы Лорда.
– Тёмный Меч его не брал, – буркнула она. – Когда здесь появились люди Лорда?
– Они приходят каждый год, чтобы проверить, нет ли тут пилигримов. Тогда мы прячемся в горах и ждём, пока они не уберутся. Последний раз приезжали месяца два назад.
Такой длинный путь – и все напрасно. Меча нет. Если его не взяли люди Аль-Сорны, следовательно, прикарманил Лорд фьефа: тот самый, из Алльтора.
– Могу я провести здесь ночь?
– Потомок Истинного Меча всегда желанный гость: вы можете остаться столько, сколько захотите. – Старик замялся, постукивая посохом по каменному полу. – А как же… ну… молитвы?
Рива в последний раз осмотрела залу. «Пустой стул в пустой комнате». От Истинного Меча не осталось и следа, не было даже пятен крови, отмечавших его путь. «Интересно, думал он когда-нибудь обо мне? Знал ли он вообще о моём существовании?»
– Отцу Мира известна моя глубокая любовь к Истинному Мечу, – ответила она Вантилю и пошла к двери. – Кстати, мальчишке тоже потребуется ночлег.
Глава четвертая
Френтис
Укромное местечко нашлось на холмах в нескольких милях от усадьбы – скопище камней на вершине одного из них. Оттуда прекрасно просматривалась окрестная пустошь. Он соорудил примитивный навес, собрал хвороста для костра и отпустил коня, шуганув его на юг. Можно было надеяться, что это собьёт со следа возможных преследователей. Женщина всё ещё истекала кровью. Струйки её сочились из носа, ушей и глаз, а судя по пятнам на штанах, кровь лилась отовсюду, откуда только можно. Он раздел её и принялся обтирать кровь. Мало-помалу кровотечение начало ослабевать. Она лежала обнажённая, бледная и бесчувственная, едва дыша. Не было ни трепетания век, ни стона – ничего, что могло бы показать, что она просто спит. Тут Френтис испугался. Если она не очнётся, он так и просидит, привязанный к её телу, до самой своей смерти. Путы оставались такими же крепкими, как и прежде, а вот зуд исчез. Он вновь всецело принадлежал ей, даже беззащитно лежащей на земле, и мог только мечтать о том, как вонзит в её грудь кинжал, снова и снова. Вместо этого приходилось о ней заботиться, укрывать от ночного холода… пока на третье утро женщина вдруг не открыла глаза.