Купчиха, придерживая татуированной рукой Малышка в его нагрудной переноске, пыталась собрать остальных детей клана. Хозяин столичного сиротского приюта Децимус теперь стал Носителем Меча Света. Это, как и было предсказано в пророчестве на табличке у меча, лишило его прежней жизни (где он, по всей видимости, делал ничего, кроме балования своих подопечных), и он отправился в странствия.
А раз Купчиха заботится об одном осиротевшем ребёнке, то и о куче сирот может позаботиться заодно. Она не ожидала такого вероломного предательства от логики, ей казалось, они друзья.
Вообще-то нянькой деревни был её приёмный сын Мрачноглаз, но он тоже отправился на поиски приключений (оставив приёмной матери ещё одного ребёнка для заботы). А Волки, муж Купчихи и по совместительству родной отец Мрачника, это поощряет. Он сам искал приключения в молодости и по-дружбе дал сыну работу очень дальнего разведчика деревни.
— Летний Дождь, Дневило, Звёздочка, собирайте остальных! Всем нужно быть у костра, пока тёплая одежда не будет готова, — крикнула женщина самым старшим детям, пытаясь рукой обхватить младших и равномерно распределить их у горящего рядом костра. Мест в виде поваленных деревьев было меньше, чем детей, но они явно не будут сидеть все одновременно.
Купчиха нервно глянула на непхилью ферму. Непхилы полностью оплели паутиной и коконами свои столбы с перекладинами и теперь висели там, иногда совершая какие-то манипуляции с паутиной своими пугающими длинными конечностями или же более пугающе медленно передвигались по своему новому дому.
Женщина понимала, что цена хорошей одежды — это жизнь с этими существами. Они были источником не только шёлка для одежды, но и шипастых шкур, из которых делали броню. Но пауки пугали её даже тогда, когда они были маленькими, а не размером со среднюю альму. Хорошо ещё, что деревня не отказалась от старого доброго сдирания шкур с меховых альм.
Купчиха заставила себя отвернуться от больших пауков вовремя, чтобы заметить, как Гитгуд и самые младшие дети что-то нашли в трещине, опасно близкой к яме, которая образовалась после обвала землянки Мирокрая ещё до недавнего исхода клана.
— Гитгуд! Улыбака, отведи Гитгуд и остальных от ямы!
Гитгуд была взрослой женщиной, но когда палач Траурников обхватил её голову щупальцем, чтобы раздавить, её душа от испуга преждевременно вылетела из тела, так и не узнав, что тело было спасено (или не смогла вернуться обратно). Выражение лица Гитгуд стало детским, она начала общаться только мычанием, и её лучшими друзьями стали самые маленькие дети. Почему бы не отдать заодно и взрослого ребёнка Купчихе. Конечно, почему не отдать? Отдать! Она ведь любит тяжко работать и полную ответственность над беспомощными человеческими жизнями! Трясущиеся руки, седые волосы и преждевременные морщины, о чём ещё может мечтать женщина?
Рядом с кучкующимися (но всё равно стремившимися распространиться на как можно более обширную площадь) детьми прошёл Сказитель. Он бормотал что-то о фракциях, родах и геральдике, и был так сосредоточен на этом деле, что шёл шагами, не подразумевающими выпавший снег, и разбрасывал его в стороны.
— Сказитель! Хохот не с тобой? — крикнула Купчиха рассказчику Мирокрая.
— А, он хряков пасёт. И Девочка с ними, — рассеянно ответил Сказитель.
— Но хряки ещё не такие большие, чтобы их присутствие защищало детей от опасностей. И сейчас выпал снег, лучше бы их вернуть, — мозг Купчихи теперь никогда не выходил из режима заботы о детях.
— Снег? — Сказитель с удивлением посмотрел на снег, который он месил ногами. — А я думал, почему так тяжело ходить, думал, старческая немощь наступает так внезапно, я тебе говорю.
— Что же тебя так отвлекло от реального мира, Сказитель?
— Я пообщался с Хорем и теперь переосмысливаю всю свою работу. Оказывается, парадигма давно сменилась, а я застрял в 5 цикле Эры драконов. Мета совсем другая, я тебе говорю, Купчиха.
— Ага, — Купчиха, сделав вид, что понимает. Она уже начала жалеть о решении поддерживать разговор. Моя проклятая прирождённая вежливость!
— Раз ты всё понимаешь, почему не предупредила меня? — Сказитель нашёл вываливание своих мыслей на слушателя намного увлекательней, чем бормотание их про себя. — Героизм и заурядная вселенская борьба Добра со Злом всем наскучили.
— Ага, — обречённо поддержала Купчиха и постаралась отвлечься, считая головы подопечных.
— Сейчас всем интересна политика и предательства. И ещё я понял, что недостаточно жесток к своим персонажам, я тебе говорю.