— Тебе ведь понравилось жжение воска, когда я играл с тобой в своей постели, — его голос стал мягким, и я расслабилась в его прикосновении. — Правда?
— Да…
— Хорошо. Потому что сейчас оно будет еще сильнее.
— Я хочу, чтобы было больно, — подтвердила я то, что уже озвучила, скорее себе, чем ему.
Он был прав. Я не просто хотела боли, я нуждалась в ней. Эта боль облегчала остальные страдания, которые уже причинил мне лабиринт. Которые причинил мне Владыка Костей.
Наказание Белиала было той болью, которую я могла выбрать. И на мгновение она заглушала все остальное.
Он был чем-то большим, чем просто незнакомец в маске, спасший меня из зыбучих песков. Больше, чем герой, который унес меня прочь от кровавого дуба. Он быстро становился моим обезболивающим, моей спасительной веревкой, моим гребаным другом по телефону и надеждой, что он возьмет проклятый телефон.
Я была так упряма, что не просила о помощи. Я не привыкла просить что-либо у кого-либо.
Возможно, под всем этим вожделением и развратом скрывалась часть демона, которая действительно беспокоилась о моей судьбе.
Первый шлепок по заднице застал меня врасплох, хотя я и догадывалась, что он собирается отшлепать меня. Он был настолько сильным, что я невольно вскрикнула.
— Что скажешь, Рэйвен?
— Иди обдрочись? — пробормотала я, стиснув зубы. — Хотя, наверное, ты и без того делаешь это постоянно. Иначе почему твоя рука такая сильная?
Он снова ударил меня, на этот раз так сильно, что мои руки соскользнули с выступа статуи, и я едва не упала. Моя кожа горела, и, скорее всего, на ней остался отпечаток очень большой руки.
Моя киска сжалась от этой картины.
— Давай попробуем еще раз. Что ты скажешь, когда я причиню тебе боль?
Он снова ударил меня — еще один восхитительный удар, от которого у меня задрожали ноги.
— С-спасибо? — пробормотала я, и мое зрение затуманилось от горячих слез.
У меня были все причины ненавидеть происходящее, но я не ненавидела. Я плакала от чистой эйфории.
— Правильно. Каждый раз, когда твоя кожа краснеет и покрывается ссадинами от моих шлепков, и ты забываешь обо всех других плохих вещах, я хочу слышать это слово, — сказал он, проводя рукой по моей чувствительной коже и вызывая очередной стон. — Когда я защищаю тебя и спасаю от всего, кроме меня самого, ты должна благодарить меня.
Он выпрямился во весь рост, и тень его рогов упала на статую над моей головой. Ударив ногой по моей, он раздвинул мои ноги. Он погладил мою горящую кожу, а затем его пальцы скользнули к моей киске… где обнаружили, что я мокрая.
Тень его рогов опустилась, говоря мне, что он смотрит на маленькую лужицу, которая образовалась на камне между моими ногами.
— Черт возьми, ты чертовски идеальна, — сказал он мрачным рыком, когда его пальцы скользнули по моим складкам. Два пальца погрузились в меня, и он раздвинул их, заставляя меня сжаться вокруг них.
Я настолько сильно дрожала, что только чудом ноги все еще держали меня.
— А что ты говоришь, когда я доставляю тебе удовольствие? Когда заполняю тебя, и твои стенки сжимаются вокруг меня, надеясь, что я никогда не уйду? Что ты говоришь?
— С-спасибо? — простонала я.
— Моя хорошая девочка, — промурлыкал он, проникая в меня еще глубже. Это было так приятно, что из моего горла вырвался приглушенный стон, и я опустила голову, погрузившись в наслаждение.
Это было так приятно, что я могла бы заплакать. Я и плакала.
Хотелось, чтобы он был во мне еще больше. Я хотела, чтобы он трахал меня. Я хотела, чтобы он никогда не останавливался. Что бы я только не отдала, чтобы остаться с ним в этом моменте навсегда. Чтобы он никогда не уходил от меня, чтобы оставаться в том безопасном маленьком пространстве, которое я чувствовала, когда была рядом с ним.
— Не останавливайся… пожалуйста, не останавливайся.
— Черт, — прошипел он. — Сколько всего я хочу с тобой сделать, когда ты так меня умоляешь. Сколько всего я хочу тебе дать, — пока одна его рука двигалась во мне с такой скоростью, что за считанные секунды довела до предела, другая ласкала мою отшлепанную ягодицу. Его острые как когти ногти оставляли следы на моей коже, и по теплой дорожке, стекающей по моему бедру, я была уверена, что он поцарапал меня до крови.
— Ты идеальная смертная шлюха. Такая узкая, влажная и похотливая.
Его пальцы во мне были раем, а его голос был мрачен, как ад. Еще немного, и я кончу…
Он, должно быть, почувствовал, как дрожат стенки моего влагалища, как в глубине поднимается жар, потому что как раз в тот момент, когда я была близка к кульминации, он вышел из меня.