Мой темп был неумолимым. Но я не мог себя сдержать. Та темная часть меня раскрылась, потерявшись в том, как потрясающе она обхватывала мой член. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не превратиться и не завладеть ею в своей истинной форме здесь и сейчас.
Еще не время. Она еще не должна знать.
Меня питали разочарование и похоть. Ее глаза наполнились слезами, и я почувствовал, как мышцы ее горла напряглись, когда ее начало тошнить.
— Твой рот чертовски невероятен, маленькая смертная.
Я начал задаваться вопросом, нравится ли ей это, может быть, я слишком сильно на нее давил, но тут она подняла руку и обхватила мои яички. Она не была нежной. С чего ей такой быть, если я таковым не был? Она сжала их, ее ногти вонзились в мою кожу.
От этого ощущения все мышцы моего тела напряглись, требуя облегчения.
— Черт возьми! — прорычал я, мой голос был хриплым, прерывистым и едва узнаваемым. Я прижал ее к себе, пока ее губы не прижались к моему паху, и держал так, пока не излил горячую сперму в ее горло.
Вытащив член, я оставил толстую нить спермы от ее глотки до губ. Она стекала по ее подбородку и капала на грудь.
Я уже собирался сказать ей, чтобы она открыла рот, но она сделала это сама, открыв его, чтобы показать мне, что я наделал.
— Ты учишься быть такой хорошей девочкой для меня, — похвалил я, а мой полутвердый член дернулся при виде ее языка, натертого до крови от цепи и покрытого моей спермой. — А теперь порадуй своего бога и проглоти.
Удовольствие на ее лице снова вызвало у меня эрекцию. Ей нравилось, когда я называл себя ее Богом.
Если бы она только знала, что это не просто грязные разговоры, а то, что я действительно ее Бог.
Ее горло сжалось от ошейника, когда она сглотнула, и она не отрывала от меня взгляда, когда наклонилась вперед и слизнула последнюю каплю спермы, прилипшую к моему пирсингу на члене.
Кровь и тьма. Если раньше я не хотел уходить от нее, то теперь я категорически отказывался это делать.
Я хотел остаться и насладиться всем ее телом. Я хотел заполнить все ее дыры каждой частичкой себя и почти сдался, когда она снова облизнула губы, вызвав во мне тепло, которое грозило прожечь меня насквозь.
С неохотой я засунул свой измученный член обратно в штаны и затянул шнурки. И, прежде чем совершить очень глупую ошибку, я развернулся на каблуках, чтобы уйти.
— Подожди! — Она вскочила на ноги и схватила меня за руку.
Рыча, я резко обернулся.
— Мы закончили. Я дал тебе то, о чем ты просила, и ты рассчиталась со мной.
— Мне нужно еще кое-что. Более подходящая одежда, — она указала на свою рваную ночнушку, которая оставляла большую часть ее тела обнаженной. — Ночью мне холодно. А головы в кустах смотрят на меня.
— Пусть смотрят, — усмехнулся я. — Они все равно не могут к тебе прикоснуться. А чтобы согреться ночью, у тебя все еще есть кинжал. Позови меня, и я буду твоим одеялом, — с этими словами я развернулся и ушел. Я не собирался давать ей ничего больше, пока она снова не позовет меня, но в ее отчаянных мольбах было что-то, что тронуло струны сердца, о существовании которого я даже не подозревал. — Когда дойдешь до Стикса, иди против течения, — сказал я, не оборачиваясь. Следуя за ним, она пойдет в правильном направлении, к выходу из лабиринта, но никогда не сможет его найти. — Держись подальше от воды. Твоя душа не сможет сбежать, если попадет в реку.
— В следующий раз, если мне понадобится помощь, я позову тебя.
Улыбка коснулась моих губ под маской, когда я обогнул живую изгородь. Не было никакого «если». Вопрос был только в том «когда». Темный план, разворачивающийся в моей голове, гарантировал, что она будет нуждаться во мне раньше, и когда она позовет, я отнесу ее прямо в свою постель.
На этот раз мои услуги будут стоить не так дешево.
Глава 22
Белиал
Одним из преимуществ быть повелителем демонов было полное отсутствие моральных принципов.
Первый круг ада был моим царством. Либмо, чистилище. Место, где души оставались до тех пор, пока я не решал, где им провести вечность. Я устанавливал правила. Я определял разницу между тем, что было правильным, а что нет.
Но в конце концов, это не имело значения. Я был Королем этого царства. Моя прихоть была законом.
Я никогда не беспокоился о том, что я «злой», потому что мои братья всегда были гораздо хуже меня.
До сих пор.
До нее.
То, что началось как наказание за то, что она сделала с останками Катрин, превратилось в нечто совершенно иное. Нечто темное, нестабильное и опасное, вызывающее привыкание.