Через несколько секунд мне надоела его реакция, и я переключил свое внимание на девушку, чтобы увидеть, как она, пошатываясь, отступает назад, а выражение ужаса на ее лице заставляет мой член возбуждаться.
Сжимая шею парня одной когтистой рукой, другой я вцепился ему в волосы и с силой дернул. Я сломал ему шею, сделав нас квитами, и оторвал ему голову. Поток крови окрасил траву, и по кладбищу прокатилось тошнотворное эхо, когда голова вора упала на землю.
Я погрузил коготь в зияющее отверстие на шее трупа и крепко ухватился за позвоночник, а затем резким движением выдернул его. Зажав окровавленный позвоночник в руке, я подошел к девушке.
Все, что она видела — парящий в воздухе позвоночник ее мертвого любовника, медленно приближающийся к ней. Именно в этот момент ей следовало бежать. Но она этого не сделала.
Возможно, она была в шоке. А может быть, какая-то часть ее сознания понимала, что бежать бессмысленно.
Только когда я подошёл, возвышаясь над ней, а мои черные ботинки оказались в дюйме от ее ног, — они были такими маленькими по сравнению с ними, — я раскрыл себя.
Я смотрел на нее сверху вниз, луна за моей спиной рисовала тень от рогов на ее дрожащей фигуре. Ее мягкие женственные черты были спрятаны за тяжелым, черным, как ночь, макияжем, а в носу, как у быка, было продето серебряное кольцо. Если бы я не был так настроен причинить ей боль, доставить страдания, до момента, пока она не взмолится о сладостном освобождении от смерти, я мог бы восхищаться ее нежной красотой.
Но это лишь подстегнуло пламя ярости, бушующее во мне.
Подняв позвоночник так, чтобы кровь с него стекала прямо ей на грудь, пропитывая темную ткань жилетки, я издал хриплый, звериный смешок.
— Похоже, у твоего друга все-таки был хребет.
— Кто ты? Что ты такое?
Я разомкнул челюсти, позволив рычанию подняться из глубин горла, и провел языком по клыкам.
— Смерть во плоти. Пришел взыскать расплату за твои поступки.
Как я и ожидал, она задрожала, сжавшись у моих ног, хотя изо всех сил старалась говорить твердо:
— П-поступки? Какие поступки?
— Вандализм. Вторжение на чужую территорию. Кража. Теперь ты будешь страдать… и истекать кровью.
Ее тонкая шея вздрогнула от судорожного глотка. У меня потекла слюна, и, без губ, которые бы смогли ее удержать, капли смешивались с кровью, уже заливавшей ее грудь. Когда тепло коснулось ее тела, и рубашка прилипла к груди, она попыталась отойти.
Я бросил позвоночник на траву и наклонился, схватив ее за лодыжку, потащил обратно к себе. Она закричала, ее пальцы оставляли следы на земле.
— Можешь сопротивляться сколько угодно, маленькая воровка. Ты совершила преступление против самой смерти, и пока не искупишь свои грехи, тебе не сбежать.
— Ты убьешь меня так же, как убил Марка? — Яд в ее голосе застал меня врасплох. Она была напугана. Любой смертный был бы в ужасе после того, как на его глазах разорвали его друга. Но искру упрямства в ее глазах было не скрыть. Ненависть.
Жизнь.
И снова мое одержимое влечение к живому сжало меня за горло.
Рано или поздно она станет моей. Все они становились. Но мне нужно было больше, чем просто ее кости спустя десятки лет, после остановки ее сердца.
Я возьму ее сейчас. Ее душу, тело, разум. Всю ее.
Я стану ее владыкой и господином.
Я сделаю ее рабыней.
Глава 3
Рэйвен
Призрак смерти возвышался надо мной, глядя пустыми глазницами. На его плечах покоилась звериная черепушка лунного цвета — длинная, узкая, с рогами, тянущимися в стороны и устремленными к полуночному небу.
Он был одет полностью в черное, но не в рвань и лохмотья, чего бы я ожидала от ночного чудовища. Нет, его одежда под длинным до пола плащом была обтягивающей, элегантной, почти царственной, хоть старой и изъеденной молью. Странное сочетание с бесплотным черепом, раздвоенным черным языком и большими, острыми зубами.
Странно… и завораживающе.
Я была слишком напугана, чтобы закричать или убежать, но не могла отрицать, любопытство затуманивало разум.
Он сказал, что он — сама смерть. Но что это значит? Он тот самый жнец, с которого срисованы все современные истории, пришел, чтобы утащить меня в ад? Или это сам Сатана пришел брать плату за мои грехи?
— П-прости… — Я поползла назад, пытаясь создать хоть какое-то расстояние между нами, но он шагнул вперед, вновь сократив его. — Пожалуйста, отпусти. Забери все, что мы украли, все эти безделушки…
Тварь рассмеялась, глухим, утробным смехом, так, что у меня в животе все скрутило. Он медленно покачал головой.