Так что в чувства я пришел очень быстро. Встал с кровати и подошел к письменному столу, машинально изучая бумаги. Параллельно я задал Гёро вопрос.
– Как долго я находился во тьме?
– Тридцать лун, ваше всесилие.
– Тридцать лун. – я сухо повторил, – Ты знаешь, что с ним произошло?
– Сожалею, Владыка. Его Всесилие был казнен сегодня, на восходе.
– Казнен, вот как. Как я и думал, он добровольно отправился на плаху. – Не найдя среди бумаг на столе ничего интересного, я выдвинул верхний ящик и достал из него деревянную трубку.
Это была длинная деревянная курительная трубка из красного дерева, чуть потемневшая на конце, куда кладут табак, из-за долгого использования, и расколотая со стороны рта из-за могущества ее владельца. Несмотря на свое абсолютное искусство в магии, Владыка обожал курить самую простую трубку, доверху набивая ее крепким табаком, производимым гномами.
А курил он много. Говорил, что курение помогает ему снять стресс.
Там же, в верхнем ящике, я нашел и пачку табака, что не испортился даже по прошествии десятков лет. Это был табак исключительного качества. Я высыпал содержимое на стол, аккуратно подцепил щепотку, еще привыкая к новым габаритам своего тела, и вложил в трубку, после чего смачно затянулся, прикуривая от собственного пальца.
– Какого нынешнее состояние подземелья? – Совершив несколько затяжек, я задал Гёро вопрос.
– Вас не было двадцать лет, Владыка. Подземелье пустует. Остался лишь я один.
– Что? – Его ответ меня удивил. Конечно, нас долго не было, но когда мы с Владыкой уходили, в подземелье оставалось несколько тысяч стражей.
– Совсем никого не осталось? Даже младших нет?
Услышав про младших, Гёро закатил глаза.
– Ох, Владыка…. Понимаете… Эти дурни решили, что их место в колодце!
– Они что, спрыгнули туда?
Я знал что у младших не хватает извилин в мозгах. Владыка много историй них рассказывал. О том, как эти кретины устроили боулинг с йети, выступая в роли кеглей, или как устроили состязание, кто сможет спрыгнуть с большей высоты, оставшись в живых. Однажды они даже устроили охоту на самого Владыку, за что целый месяц были подвешены за мизинцы в камере пыток, но и это не смогло их утихомирить или чему-то научить. Да и сам я любил с ними поиграть.
Но чтобы спрыгнуть в колодец душ…
– Они сильно тосковали по Владыке, – Гёро вступился за младших, – Вы же знаете их, они как щенки. Без вас их существование не имеет смысла. Они посчитали, что таким образом смогут стать к вам ближе…
– Да, да, конечно. А что насчет Йому? Он-то куда делся? Мне казалось, ему нравится подземелье.
– Йому устал от безделья. Он решил, что уже стар и что ему пора завести семью. А потому ушел искать удачу в горы Анды три года тому назад.
– А орки? Уж они-то точно не покинули бы подземелье. Они поклялись защищать его до конца жизни.
– Не беспокойтесь, они сдержали свое обещание перед вами, Владыка. Все погибли, защищая подземелье от мародеров.
– Мародеров? – я поморщился, чувствуя нарастающую головную боль, – Что с казной? Сокровищница в порядке?
– Не осталось ни единого медяка, ваше всесилие. Все артефакты были расхищены.
– Тогда что насчет кузни?
– Сфера вулкана была похищена героем.
– Мне больно это слышать. – Я даже усмехнулся тому, насколько плачевными оказались дела подземелье. Да уж, Владыка оставил мне отличное наследство. Ну, хотя бы само подземелье осталось цело.
– Понимаю вас, Владыка. Ваш покорный слуга готов понести достойное наказание.
Затянувшись еще раз, я подошел к склонившемуся миньону, и из-за его низкого роста почувствовал себя гигантом.
Я сочувствующе положил руку Гёро на плечо.
– Мы сами виноваты, что оставили подземелье. Вместо того, чтобы раскаиваться, лучше поди приготовь купальню, а затем займись подготовкой душ младших.
– Слушаюсь, ваше всесилие.
Гёро поспешно отправился выполнять задание и выбежал из опочивальни. Я неторопливо вышел следом за ним. И стоило мне попасть в коридор, на меня нахлынули ностальгические воспоминания, которым я с радостью отдался.
Сами коридоры Черного Замка были выполнены в максимальном минимализме, как любил Владыка. Лишь голый камень, да факелы, висящие вдоль стен, зачарованные гореть вечность. Хотя порою то тут, то там на стене можно было увидеть какую-нибудь картину, или стоящий доспех, оставивший в памяти Владыки приятные воспоминания.