Все земли, леса, реки и озера были объявлены собственностью государства. Землепашцы и скотоводы могли получить в бесплатную аренду до ста десятин земли на семью с правом наследования. Самовольная рубка леса являлась преступлением, а на дрова и ремонт построек разрешено было брать в лесу только валежник и бурелом. Охота и рыболовство гражданам разрешались настолько, насколько хватало, чтобы прокормить семью. Добыча же зверя и рыбы на продажу была разрешена только государственным артелям. Также государство создало скотоводческие, земледельческие артели и артели по разведению пчел и добыче меда, работающие в этих артелях считались государевыми людьми, получающими регулярное жалование. Налоги на торговлю остались примерно такими же, какие были при Золотой Орде, а вот мытные пошлины значительно выросли, но от этого поток иноземных торговцев не стал меньше, потому как на торжищах Великой Тартарии продавали товары, высоко ценимые в других странах, а следовательно приносящие большой доход.
Продолжительность рабочего дня для государевых людей была определена в восемь часов, а продолжительность рабочей недели составляла пять дней. Частным нанимателям было предложено придерживаться таких же условий, но это не носило характер закона.
Если описать кратко законы Великой Тартарии, то можно сказать, что они в своей основе отталкивались от общечеловеческой морали, а именно: не убивай, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, не желай жены и имущества ближнего своего, почитай отца твоего и мать твою.
Веротерпимость была названа Владыкой Севера основой отношения государства ко всякой вере. Ни одна из религий не была названа главенствующей на землях Великой Тартарии, все церкви и культы были отделены от государства. Власть не выделяла денег и земельных наделов священнослужителям и монастырям, поэтому все существование церквей и строительство культовых строений могло быть только за счет частных пожертвований и доходов от торговли, которые облагались налогами в общем порядке. Кроме этого запрещались все обряды, сопровождавшиеся кровавыми жертвоприношениями не только людей, но и животных. Нарушившие этот запрет подвергались суровому наказанию.
Большое внимание государь уделял строительству школ, больниц, общественных уборных, общественных бань, а также приютов, где могли найти себе временное или постоянное пристанище сироты, старики, инвалиды и нищие. По его повелению каждый город должен был иметь их в достаточном, но не чрезмерном, количестве и наместники с особым рвением и тщательностью исполняли этот приказ.
1428 год принес освобождение всем тем, кто попал в рабство при захвате поселений в 1425 году. Теперь они сами могли распоряжаться своей судьбой.
Вскоре после объявления Казани столицей Великой Тартарии к востоку от города, на Арском поле и его окрестностях, началось возведение Казанского Кремля взамен старого, деревянные стены которого были разобраны и использованы на строительство домов для горожан. Новый Кремль должен был стать центром города, а старая Казань со временем превратиться в окраину. Казанский Кремль, по замыслу приглашенных из Италии зодчих, имел форму квадрата со стороной в десять верст, высоту и ширину стен в шесть саженей, двенадцать башен с воротами(по три на каждой стороне) и четыре угловых башни. Для такого большого строительства требовалось очень много рабочих рук, поэтому все жители Казани, кроме торговцев, были привлечены в работам на Кремле, где получали за добросовестный труд немалое жалование. Прослышав о хороших заработках, в Казань стало приезжать много люда, который также находил себе работу с хорошей оплатой. Для новоприбывших государство возводило кирпичные дома, где они могли обрести себе временную крышу над головой до тех пор, пока не смогут построить себе собственное жилье, так как жили в этим домах довольно скученно. На то оно и временное, такое жилье. За два года население Казани увеличилось втрое. Земляные работы на строительстве Казанского Кремля были завершены и уже начали потихоньку вырастать стены из очень редкого белоснежного полупрозрачного мрамора. Многим из тех, кто пожелал лицезреть возведение Казанского Кремля, казалось, что это возносятся с каждым днем все выше и выше в небо стены Нового Иерусалима.