К июлю 1429 года более трех миллионов человек оказались отрезанными от мира на неприветливых землях Дикого поля. Кроме огромной людской массы, скопившейся между Днепром и Южным Бугом, здесь было и более миллиона лошадей и волов, которым нужны были фураж, пастбища и вода. Однако фураж уже закончился, а пастбища, которых было и так немного для прокорма такой уймы скота, нещадно вытаптывались миллионами ног и копыт. Воды же из небольшого числа рек и ручьев с трудом хватало, чтобы обеспечивать потребности армии и переселенцев.
Единственной возможностью выбраться из западни, по мнению командования, оставалась надежда на то, что армия, которая должна была высадиться в Крыму, захватив крымские города и разгромив там неприятеля, сможет вызволить их из ловушки. В этом мнении они были схожи с чаяниями русской армии, стоявшей в ожидании перед границей Тартарии недалеко от Устюга. И только эта надежда позволяла пока поддерживать боевой дух армии, застрявшей в Диком поле.
Но надежда не оправдала себя. Они поймут это, когда через два месяца истекут все мыслимые и немыслимые сроки, а спасение так и не придет. Тогда же возвратиться в Москву и войско русичей.
Исчерпав через несколько дней те небольшие запасы продовольствия, которые еще оставались к моменту начала заточения в сети, ловко расставленной Владыкой Севера, воины Христа стали насильно отбирать скот у переселенцев. Чтобы кормить армию требовалось очень много мяса. Ежедневно тысячи волов и лошадей забирались у крестьян для удовлетворения нужд прожорливого воинства, а оставшийся у бедолаг скот не пускали на немногие еще не вытоптанные пастбища. Бунт, который должен был случиться, назревал и вскоре вылился в кровавую бойню, унесшую жизни сотни тысяч крестьян и тысячи жизней воинов. Огромное число переселенцев рассеялось по равнине, они стали спешно забивать свой скот, чтобы хоть как-то обеспечить себя едой. Но новые отряды вооруженных крестоносцев уже рыскали по степи, отлавливая убегавшую чернь, и отбирали у них все съестное, безжалостно убивая всех, кто пытался оказать сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребенок.
К концу июля вокруг стойбищ объединенной армии бродили сотни тысяч умирающих от голода оборванцев, питающихся объедками армии и не имеющих уже ничего, так как их повозки и весь нехитрый скарб был отобран для нужд армии и превращен в дрова и ветошь. Все, что могло гореть, было давно вырублено и не оставалось ничего иного, как использовать имущество этих несчастных для костров, на которых готовилась пища и теплом которых согревались по ночам воины.
Каждый день десятки тысяч крестьян умирали от голода. Их трупы не успевали хоронить и разлагающаяся человеческая плоть, разбросанная по степи, вызывала к жизни моровые поветрия, несущие с собой болезни. Трупный яд пропитал почву, а во время дождей часть его уносилась дождевыми потоками в реки и ручьи, отравляя их. Смерть приступила к большой жатве. Ее коса не выбирала кто праведник, а кто грешник. Начался массовый мор как среди переселенцев, так и среди армии. Умирали не только люди, но и лошади, испившие отраву на водопое. Попытки копать колодцы в поисках чистой воды не улучшили положения дел. Кроме этого, среди обезумевших от голода крестьян, появились и стали быстро расти в числе случаи людоедства. Многие сходили с ума. Некоторые, обуянные страхом ужасных видений, которые мерещились им повсюду, уже не воспринимали предостережения "полосы смерти" и бежали через нее, а добравшись до черты, где сила полосы была особенно велика, падали замертво. Некоторые теряли разум тихо и умирали, бесцельно бродя или застыв на одном месте и отрешившись от окружающего мира. Однако были и такие, в ком безумие пробуждало нечто очень древнее, звериное, глубоко скрытое в человеке. Они преображались, постепенно превращаясь в звероподобных существ. Их тела обрастали редкой, жесткой шерстью, а сила их мышц и выносливость тела возрастали неимоверно. Эти существа без вреда для себя могли питаться полуразложившейся падалью и были малочувствительны к жаре, холоду и боли. Тысячи "преображенных" ночью прятались в укромных местах(оврагах, расщелинах или норах, которые сами для себя и рыли), а ночью выползали на охоту, поедая трупы и нападая на живых. Не чувствуя страха, они, тем не менее, были весьма осторожны и хитры. В них не осталось ничего человеческого, ни внешне, ни внутренне, и единственное чувство, владевшее ими безраздельно, было чувство бесконечного, вечного голода, который они предпочитали утолять, поедая человеческую плоть. От древних предков человека к ним пришло стремление объединяться в стаи, где верховодил обычно самый сильный. Сбиваясь в стаи, существа нападали на группы людей или небольшие отряды воинов, отправленные в дозор или на выпас лошадей.