Узнав о случившемся, собравшиеся в Кремле приняли решение уничтожить опасных тварей. Разгоняя зевак, за спинами дружинников появились воины, вооруженные луками. Град стрел полетел в окруженных людоедов, взметнулись вверх секиры, возвещая о начале кровавого побоища.
Крик-рев, исполненный гнева и ярости, пронесся над скопищем людей и "преображенных", отражаясь от стен Кремля и заглушая все остальные звуки. Это кричал вожак стаи. Ему вторил рев Монаха и Гвардейца. Гнев и ненависть к уничтожавшим его стаю многократно умножили силы Кузнеца. Поднявшись над головами окружающих во весь свой громадный рост, он сломал колодки, сжимавшие его шею, и порвал цепи. Быстро оглядевшись вокруг в поисках своей самки, Кузнец заметил ее в восьми саженях от себя. Самка смотрела на него преданным взглядом, полным надежды и веры в своего покровителя. В два прыжка Альфа преодолел пространство, разделявшее их, сломал колодки и разорвал цепи, удерживавшие самку. Она устремилась за Кузнецом, который кинулся прямо на дружинников в попытке прорвать окружение. Увернувшись от ударов секир, вожак одним взмахом мощных лап оторвал головы двум ближайшим воинам и, кинувшись в самую гущу лучников, стоявших за спинами поверженных дружинников, разорвал на части десяток из них, расчищая дорогу к спасению. Путь к свободе был открыт. Кузнец ринулся вперед, на разбегающуюся в ужасе толпу, остав-ляя позади себя кровавый след из разорванных трупов любителей кровавых зрелищ и собственной крови, сочившейся из ран, полученных от секир и стрел, прикрывая своим телом, бежавшую,что есть мочи, рядом с ним самку. Вслед за ними бросился Гвардеец, разрывая по дороге цепи, удерживающие соплеменников. Единая цепь, распавшаяся в местах разрывов, уже не могла сдержать натиск "преображенных". Некоторые из них, наиболее озлобленные, набросились на дружинников, убивая их и погибая сами под ударами секир. Остальные понеслись за своим вожаком. Монах не собирался похоже спасаться бегством. Он со скоростью молнии метался в этом смертельном аду, не обращая внимания на полученные раны , между собратьями и рвал цепи, даря возможность на спасение. Наконец, весь утыканный стрелами, отчего стал похож на исполинского ежа, он упал и, разорвав из последних сил еще одну цепь, испустил дух. Его внутренности лопнули, не выдержав напряжения, и струя почти черной, смешанной с желчью крови хлынула из пасти. Больше сотни "преображенных" смогли спастись, благодаря этому гиганту. Возможно, что в тот момент, когда он решил, жертвуя со-бой, спасать соплеменников, в нем пробудилось нечто доброе, давшее ему бесконечные силы, и в последние минуты своей жизни Монах совершил больше добра, чем за всю предыдущую жизнь, когда он был человеком. Еще несколько часов продолжалась кровавая резня, в которой христиане, вооруженные длинными топорами и луками со стрелами, убивали христиан, безумием превращенных в звероподобных тварей. Но кто же из них был более человеком? Вооруженный дружинник-убийца или безумный Монах спасавший ценой собственной жизни собратьев от кровавой расправы? Слава безумцам, возлюбившим братьев своих больше самих себя, ибо Бог есть Любовь! Слава им, носящим в своих сердцах милосердие, сострадание и прощение! Слава способным не задумываясь пожертвовать собой ради спасения чужих жизней, ибо эти люди и есть настоящие и самые большие сокровища этого мира!
Следы двух сотен избежавших смерти "преображенных" вскоре затерялись в лесах, окружавших Москву. Устроенная по приказу московского князя облава не привела к поимке беглецов, пару десятков трупов которых, умерших от кровопотери, было найдено и захоронено неизвестно где.
Спустя некоторое время город наводнили рассказы чудом выживших очевидцев об оборотнях, нападавших по ночам на селения, в которых они убивали всех, кто не успел сбежать или спрятаться, а тела убитых оборотни уносили с собой в лес. Рассказы позднее стали сказаниями и былинами, породившими волколаков, вурдалаков и упырей, охотящихся на людей и пьющих их кровь. Но это уже совсем другая история.
У распахнутого настежь окна стоял Повелитель Великой Тартарии и смотрел, как свинцовые волны накатывают на берег. Холодное январское море было мрачным и вид его наводил на философские размышления о смысле жизни в этом сложном, противоречивом и неспокойном мире. Сзади, за спиной Владыки Севера, бесшумно отворилась и затворилась дверь, но предательское дуновение сквозняка успело шепнуть о появлении в комнате гостя. Повелитель улыбнулся.