— Да ничего, таблицу умножения повторяю. А ты, кстати, откуда нарисовалась?
Я покопался в памяти. Засыпал вчера один. Кажется. Выпили-то мы с Кощеем прилично. А вот утром… Сейчас прям интересно стало — то, о чём я думаю, мне приснилось, или… Я посмотрел на Земляну. Одетая сидит. Хрен знает, может, и приснилось.
Земляна под моим взглядом порозовела и отвела глаза. Проворчала:
— Откуда, откуда… Из деревни вернулась, чего мне там делать. Родня дальняя. Повидались, да разбежались. Денег им оставила — живут небогато. Что тут было без меня?
— Да как тебе сказать… Разное было.
— А что за мужик у тебя живёт? Не охотник, но странный какой-то. Кощеем называется.
— Это, собственно, Кощей и есть, просто теперь его другой актёр играет. Тот, что раньше был, контракт продлевать отказался, ушёл Сауроном в Нетфликс работать.
Я коротенечко объяснил Земляне суть происходящего. Та отреагировала болезненно.
— Ты сдурел⁈ Загробного царя у себя дома держать!
— Ну не на улице же его привязывать. Холод собачий. Загрустит ещё чего доброго.
— Да на кой он тебе сдался⁈
— Цыганам продам, всё копейка.
— Надо было вот как есть его — так и сдать! Хоть денег бы получили. Золотой же весь был.
Я представил себе охреневшую рожу принимальщика, которому принесли живые шевелящиеся кости, и засмеялся. Впрочем, я бы такое понёс в свой оплот, а там — Алёшенька. Который в операции принимал непосредственное участие, так что не удивился бы. С другой стороны, он эти кости ведь потом куда-то один чёрт сбывает.
— Не шуми, я знаю, что делаю. И не вздумай его убивать!
— Не начнёт творить всякое — не убью, — мрачно пообещала Земляна. — Да я и вообще зашла — вещи забрать.
— Чего вдруг?
— Ну уж, «вдруг». Ты ж жениться собираешься.
Я не сразу связал «жениться» с присутствием в доме Земляны. Потом сообразил.
— А, ну, да…
— Я не дура, меня просить не надо. Поохотились знатно, денег я скопила, пока у тебя жила. Купила себе домик в Поречье. Маленький, но уютный. Заходи на новоселье.
— Зайду, — пообещал я. — К чаю чего-нибудь куплю — и загляну.
— А то слушаешь, слушаешь этого твоего Брейгеля — и такая тоска на душе начинается, хоть в петлю лезь, — продолжила Земляна. — А потом подумаешь: а может, и правда? Может, по уму жить надо, а не как придётся? Говорят же, на бога надейся…
— А ты чего — Брейгеля слушала? — изумился я.
— Да заходила пару раз.
— Вот знал я, что развивающие подкасты могут наносить пользу! Выпишу ему премию.
— Вот этого не надо! Загордится ещё. Он и так надутый, как индюк, ходит. Надо будет как-нибудь с ребятами собраться и настучать ему ночью тёмной. Чтоб не задавался. Ишь, деньгами он вертеть умеет, нашёл, чем гордиться. Мы-то тоже повертеть можем.
— Вот в этом — не сомневаюсь. Вертеть вы большие мастера. С вещами-то помочь тебе?
— Иди уже. — Земляна зевнула. — Я завтра утром уйду. И вещей у меня — сам видел. Хочу, понимаешь ли, напоследок ванну твою попробовать. Уж так расхваливал.
— А, это пожалуйста. Вот тут холодная, тут — горячая. Смешай, как понравится. Смотри, не ошпарься.
— Управлюсь. Всё, иди. Не по чину тебе теперь на посторонних голых девок любоваться.
— Как раз наоборот, до свадьбы — самое оно. Ещё и мальчишник устрою обязательно. Ты, кстати, приглашена, из торта будешь голой выпрыгивать. Что-то мне подсказывает, номер будет иметь успех… Ладно-ладно, ухожу!
Перенёсся я сразу в Смоленск и перевёл дух. Кажется, Земляна кастовала Удар. Или Меч? Ну, надеюсь, что все разрушения устранит до моего возвращения, иначе я ей устрою.
Я постучал в дверь особняка Головиных, и мне открыл слуга. На заднем плане маячили отец Катерины Матвеевны и её дядя. Увидев меня, дядя немедленно повернулся и заорал:
— Катюша, спускайся, он приехал!
Катюше, видимо, стоило бы немалых сил сдержать порыв радости и не спорхнуть по лестнице, а спуститься чинно-благородно, как полагается приличной девушке из хорошей семьи. И тратить силы на ерунду она не стала.
— Владимир! — донеслось сверху.
И Катерина Матвеевна, подхватив платье, рванула по ступенькам прямо ко мне в объятия.
— Катюша… — только и вздохнул папенька Катерины Матвеевны.
Дядя тоже неодобрительно покачал головой. Зато матушка, глядя на нас, расцвела.
Сама Катерина Матвеевна сияла, как утреннее солнце, и цвела, как майская роза. На ней даже платье было какого-то такого цвета… Утреннего.
— Ах, до чего же я соскучилась! — Катерина Матвеевна прильнула ко мне. — Как же отрадно думать, что мы целый вечер проведём вместе!