— Пади ниц!
— Пожалуйста, не бейте, лучше обоссыте! — завопил я, старательно изображая панику. И, выставив меч перед собой, попятился по мосту.
Пятиться пришлось быстро, потому что владыка тормозами не пользовался. Он развернулся, как опытный стритрейсер, и ломанул на мост. О том, что здесь так не ходят, его никто не предупреждал. Вопрос о том, есть ли у этой кучи щупалец ярко выраженные зад и перед не стоял от слова совсем. На меня таращились два горящих глаза. Вряд ли глаза ягодиц. Значит, сие есть перед.
— Я не убью тебя сразу! — ревел владыка.
— Спасибо, дяденька!
— Ты будешь смотреть, как погибает твой мир. Ты будешь рыдать и молить меня остановиться.
— А ты будешь мучить меня своими тентаклями, пока я не сойду с ума от страсти?
— Да! Что?
— Пытаюсь распланировать новогодние каникулы.
Я практически бежал задом наперёд, достиг, по ощущениям, середины моста. Владыка, который с трудом втиснулся на мост, основательно замедлился, но всё равно пёр уверенно. Как вдруг замер. Остановился и я.
— Что это? — рявкнул владыка.
— Новогодние каникулы? Это ночь с первого на десятое января, самая долгая в году.
— Мяу! — подтвердил кот.
Однако владыке, похоже, было не до русских календарных праздников. Из-под него повалил густой зловонный дым. Горыныч пал смертью храбрых, однако мост продолжал успешно функционировать. Меня он не трогал — я зашёл правильно. А вот владыка был неместный и проконсультироваться забыл.
Макаронный монстр рванулся было назад, но, видимо, физиологически ему это было трудно. Тогда ломанул ко мне. С омерзительным треском пригоревшие щупальца остались на мосту, как яичница на сковородке, на которую забыли плеснуть масла.
По мосту потекла чёрно-зелёная жижа, тут же сворачиваясь и превращаясь в корку, которая почти сразу вспыхивала. Я продолжал отступать.
Завывая так, что мне даже сделалось его жалко, владыка прополз ещё пару десятков метров и замер. Из-под его туши вырвались языки пламени.
— Я не могу погибнуть! — заорал он. — Не могу!
— Надо, друг, — развёл я руками, в одной из которых был меч. — Дай, я тебе помогу, чем смогу.
Красный петух!
Куча тентаклей вспыхнула, пламя взвилось к однотонному безразличному небу. Следом за ним летел отчаянный вопль издыхающего владыки.
Но я недооценил его.
— Ты сдохнешь со мной! — прогремел его голос.
Одно из щупалец вытянулось вперёд и начертило Знак. Я тут же кастанул Защитный круг. Успел вовремя, но продержался Круг ровно одну секунду. Вот и применили против меня моё любимое оружие — Костомолку…
Круг смяло, и он перестал меня защищать. Доспехи вообще разлетелись, не сумев оказать сопротивления. Воздух вылетел из лёгких, глаза полезли на лоб, затрещали рёбра. Ещё миг, и я бы просто лопнул, как виноградина под прессом.
Но тут объятый огнём владыка содрогнулся. Я с шумом вдохнул воздух, моргнул и обнаружил, что в месиво тентаклей вонзился крюк. От которого тянется трос.
Повернулся и увидел Сборщика. Он как ни в чём не бывало стоял в алой воде по плечи, нахлобучивая на них голову. Трос выходил из воды.
Опустив руки, Сборщик сделал то же, что делал с деревьями в сибирской тайге. Дёрнул трос всей мощью своих чресел, и вопящего владыку разорвало пополам. Нижняя пригоревшая половина осталась догорать на мосту, а верхняя — ещё живая! — упала в Смородину.
Сборщик стоял, как скала. Но вдруг он наклонился. Одна из рук поднялась, опустилась, ещё поднялась, снова опустилась. Он дубасил скрытого под водой владыку. С какой целью — сложно сказать, я ему никаких новых команд не мог дать по определению. Вероятно, подозревал владыку в сокрытии в нутре ценных банок.
И вдруг меня ударила молния. Такой силы, что я закричал и упал на мост. Кот с недовольным мявом успел спрыгнуть. А я, кажется, на пару секунд просто вырубился. Даже распределённая на тысячу, эта энергия была невероятно огромной.
— Всё, — прошептал я и повернулся на правый бок. — Всё, мать вашу так. Закончилось…
Повернувшись, увидел Сборщика. Тот выпрямился и поднял над головой останки владыки. Теперь уже окончательно дохлого. Размахнулся и швырнул их аж на самый берег. Тот берег, наш. Где оставались Гравий и Ждан.
А потом Сборщик просто повернулся и потопал в обратном направлении, выполнять свою вечную программу: искать и собирать.