После окончания этой речи, все орлицы и орлы загалдели. Сначала пристально оглядывая юную госпожу, потом сомневаясь, однако некоторые уже начали поговаривать о казни. И тут послышался грозный голос главнокомандующего из боевых монастырских орлов – Грега, прокатившегося над долиной, как гром среди ясного неба, стоящего всем войском на пригорке, и возвышающегося своим божественным величием в блестящих золотых доспехах:
– Госпожа Марта, велико чтимая вдова нашего покойного генерала, почему вы решили, что её не били и не принуждали? Молодая госпожа Сакура вылетела к нам из вороньего замка, раненая и избитая, с её виска текла кровь.
Толпа орлов и орлиц замолчали и с благоговением перевели взгляд на боевых орлов. Все их боялись, так как эти воины являлись вторыми по значимости в государстве после генерала или его приемника, а иногда становились даже и выше, и могли давать власти мудрые советы.
– Уважаемый главнокомандующий Грег, – вдова встала и начала льстивую речь. – Возможно, вам это показалось в мрачном вороньем государстве. Все мы знаем, что великое солнце в тех мрачных местах редкий гость. Там же вечный туман. На ней не было не единого синяка или царапины. Тело стало ещё холёнее, чем было здесь. Кожа бархатная, а щеки розовые. Похоже, она расставляли ноги по собственной воле, а может, ещё и мечтала остаться жить с поганым вороном. Её надо казнить, чтобы не разлагала умы наших орлов своим присутствием и надуванием живота этим выродком.
Толпа снова загудела и только боевые орлы молчали. Их стать внушала ужас всем, поэтому местный сброд ещё не приняли окончательно решения, полагаясь на волю боевых орлов. Главнокомандующий расправил могучие крылья, больше чем у рядовых воинов и слетел вниз к столбу. Подошёл ближе и заглянул в лицо Сакуры.
– Простите, но вам надо показать всем своё прекрасное тело с синяками, – прошептал. От него сразу повеяло мощью, какой-то теплотой и свежести горного воздуха.
– Их нет, – удручённо тихо простонала она, закусывая нижнюю губу.
Грег, будучи всегда главным в таких вещах, как поруганные орлицы и его слово являлось решающим, взялся за горловину льняной рубахи.
– Простите, – снова прошептал и разорвал его на две части. Его взгляд пробежал по прекрасному обнажённому телу с высокой грудью и тонкой талией, и вся толпа увидела великолепную бархатную кожу, на которой действительно не было ни единого изъяна.
– Шлюха! – внезапно послышалось из толпы.
– Как она могла?
– Казнить воронью падаль!
Сакура сжалась, понимая, что доказательств насилия нет, а суровые законы орлов она знала ещё с детства, её ждёт мучительная и долгая смерть. Сначала забивание камнями, а дальше сожжение или отрубание головы. А потом всё равно сожжение, чтобы не было даже могилы. Иногда орлиц жестоко пытали перед смертью, зажимая калёными щипцами грудь и половые органы.
– Вырезать выродка и сжечь её! – заорала вдова и первой швырнула камень в девушку. Тут от её холодной красоты не осталось и следа, лицо исказилось ненавистью до неузнаваемости, начала выходить наружу орлиная сущность.
Грег и сам, пребывая в изумлении от красоты и сияния её кожи, перехватил летящий булыжник прямо у груди Сакуры. Сжал в руке и тот рассыпался в порошок, будто и не камень был вовсе.
– Не сметь! – прогремел его голос так, что толпа, схватившая камни, замерла. – Вы не верите мне? – Его глаза полыхнули огнём, а тело приобрело боевую ипостась. Толпа мгновенно отхлынула.
– Грег, ты такой же закон, как и покойный генерал. Как можешь препятствовать казни этой шлюхи? Я сама вырежу её ублюдка, если позволишь, – прогундосила уже в истерике Марта, щёлкая длинным клювом, доставая острый кинжал, лезвие которого блеснуло на солнце.
– Да, пусть госпожа Марта вырежет ублюдка! – раздалось из толпы, и кто-то самый отчаянный швырнул камень в девушку. Грег внимательно выслеживал взглядом в толпе кричащего и пропустил этот камень. Он попал точно в висок девушке. Она дёрнулась от резкой боли, выступила кровь и потекла тонкой струйкой по щеке на шею. Грег, увидев это, издал громкий боевой гортанный клич, будучи уже полностью в виде огромного орла, расправил крылья и, закрыв, Сакуру, оторвал от столба, порвав верёвки в клочья. Его воины расправили крылья, метнулись в разбивавшуюся толпу и порвали на части кинувшего камень, за ним последовали и ещё двое кто до этого орали оскорбления. Кровавые куски орлиной плоти раскинулись по земле. Вдова от увиденной кровавой расправы, распахнула глаза, налилась от гнева, как помидор, уже полностью обратилась в орлицу и, совсем не соображая, что творит, ринулась на Грега, совершенно обезумев от зависти и ненависти к красавице падчерице. Он, держа раненую девушку под крылом, пригвоздил вдову к земле острыми когтями, вонзивши их в грудину. Кровь хлынула по её груди и стекла на землю.