– Нужна вода, чистые тряпки и накалённый на огне нож.
Вороны напряглись, опасливо поглядывая на неё.
– А вы уверены, что хотите ему помочь? – Вугор подошёл ближе.
– Не говори глупостей, конечно, он отец моего сына.
Через некоторое время ей принесли всё, что требовалось, и орлица принялась за дело. Она аккуратно выдернула остаток копья. Владыка открыл затуманенные глаза и подсознательно от боли схватил её за руку, сильно сжав.
– Кто ты? – процедил, находясь в бреду, не различая, кто перед ним.
– Твоё спасение, не мешай мне, если хочешь выжить.
Ворон, отпустив её руку, уронил свою и потерял сознание. Орлица начала промывать рану. Вугор стоял у входа, сложив могучие руки на груди. «Она спасёт его».
– Нож.
Он передал ей рукояткой раскалённый кинжал. Сакура прижгла рану и кровь остановилась. Ворон тяжело вздохнул.
– Теперь всё будет хорошо, он сильный, выживет.
– Госпожа Сакура, вы же должны его ненавидеть.
Она повернула голову, рыжие волосы, будто вспыхнули от солнечных лучей, пробивающихся сквозь щели лачуги. Он снова ей невольно залюбовался. «Роланд ты не можешь не полюбить эту девочку». Она само совершенство, и даже роды ничуть не испортили её идеальной фигуры.
– Вугор… – позвала, заметив по его взгляду, что он летает где-то далеко.
Главнокомандующий воронов слегка вздрогнул.
– Да, госпожа.
– В замке Роланда ты меня не называл госпожой.
– Вы были там пленницей.
– А сейчас я кто?
– Вы мать его наследника и уже почти жена, думаю, скоро вы поженитесь.
– Он ясно дал понять, что без моего наследства я ему не нужна.
– Время покажет и насчёт наследства тоже.
Орлица задумалась. Ворон опять глубоко вздохнул. Она положила ему на лоб влажную чистую тряпку.
– Принеси ещё. Он начинает гореть.
Вугор склонил голову и вышел, а вскоре занёс чистые тряпки, смоченные в ледяной воде, протекающего рядом лесного ручья.
– Откуда у вас здесь столько чистых тряпиц? – удивилась, меняя на горячем лбу Роланда.
– Это рубашки воинов.
Сакура приподняла бровь.
– Ясно, тогда передай всем, я всё сделаю, чтобы спасти ему жизнь.
Он вышел и передал слова госпожи. Все вороны, помнили, как он её вёз голой в замок с поля брани, и в душе понимали, как владыка к ней относился, но каждый надеялся, что она добрая и спасёт его.
Вугор помог ей раздеть Владыку. Сакура уже несколько часов без устали меняла тряпки и протирала стройное сильное тело холодной водой. Он ещё несколько раз в бреду хватал её руки, крепко держа. Вугор помогал разжать его пальцы, чтобы владыка не повредил ей.
– Я хочу её. Буду иметь во все дыры. Она захлебнётся в моей сперме. Она такая… необычная. Эта проклятая орлица будет моей, – Роланд бормотал, мечась в агонии. Сакура и Вугор всё слышали. Её лицо заливала краска смущения.
– Сука, почему ты всё время в моей голове? Расставь ноги, прими меня. Ты станешь моей женой. Сакура … ты… нужна мне, – бред продолжался. Орлица внимательно слушала, боясь пропустить хоть одно слово.
– Я… люблю её. Вугор, люблю, задыхаюсь без неё. Найди её, найди эту орлицу. Она – моя. Я убью любого, кто к ней прикоснётся.
От этих слов сердце Сакуры забилось быстрее, руки затряслись, а горлу подошёл ком готовящихся слёз. Они не покатились, оставив сухими щёки, а пролились широкими струями в душе. Вугор видел её состояние и аккуратно дотронулся до руки.
– Сакура, давайте я, отдохните немного.
Она встала и подошла к мирно спящему малышу. Ей крупно повезло, что он был спокойным, взяла на руки, и воронёнок открыл глазёнки, как бусинки, после и рот, требуя еды. Орлица бросила обеспокоенный взгляд на Вугора. Он был занят, протирая тело владыки очередной тряпицей, тогда она достала грудь и дала малышу.
Ночь прошла тяжело, Роланд ещё сильно горел и часто бредил, волосы прилипли ко лбу, покрытому испариной. Вугор и Сакура без устали сменяли друг друга, чаще молча и только иногда он искоса поглядывал на неё, пытаясь найти в её нежных чертах ненависть к владыке, но не находил и это его радовало и вселяло надежду в завтрашнем дне. На рассвете жар спал. Солнечные лучи слабо пробивались сквозь стены из коры и тростника. Ворон открыл глаза, привстал на локоть, поморщившись от боли, осмотрел себя пытливым взглядом, увидев перевязку и то, что он голый, и чистый как новенький таз. Дальше пытливым взглядом окинул лачугу по кругу: Сакура спала на противоположном настиле, обнимая дитя. Подручный тоже дремал полуприседя у входа.
Роланд встал, держась за рану, боль притупилась и, подойдя к нему, дотронулся до плеча. Тот сразу подскочил.