Сакура замерла, с умилением глядя на сына.
– Он прекрасен! Мой маленький орлёнок, – опустилась на землю у раскидистого дерева с ярко-огненными крупными цветами и, вдохнув пряно-сладкий аромат, обратилась. Волосы взметнулись, переливаясь огненными бликами в солнечном свете, и орленок, заметив красивую женщину, тоже замер. Орлица присела на колени в золотой мелкий гравий и протянула изящные руки.
Женщина похожая на Богиню, солнечные лучи, преломляясь в её волосах, создавали волшебную феерию света, и малыш подсознательно пошёл навстречу, купаясь в невидимой теплоте, исходящей от неё. Грег склонил голову на умилённую картину.
– Серафим, это твоя мама, обними её.
– Ма? – орлёнок дошёл и вытянул пухлые ручки, на которых пробивались белые и оранжевые пёрышки.
Сакура без слов схватила его и обняла, слёзы покатились градом.
– Почему? Грег, почему всё так? За что? Почему мои сыновья должны жить в разных государствах?
– Ма?
– Да, мой маленький, я твоя ма.
– Красивая, – малыш дотронулся ладошкой до её щеки. Орлица перехватила ручку и поцеловала в ладонь.
– Мне нужна твоя помощь, вернее большому дяде – ворону нужна. От тебя зависит его жизнь и улыбка твоей ма. Ты поможешь мне?
Орлёнок кивнул, но тут же перевёл взгляд на отца, слегка нахмурившись, как это часто делал отец.
– Вороны – враги?
– Да, Серафим, вороны враги.
– Грег, не надо так, умоляю, Роланд не выживет без его крови. Разреши ему полететь с нами. Помоги… – она выпустила из объятий сына, сложила руки в молящейся позе и устремила взор на свирепого орла, заливаясь слезами. В голове роились сто пять мыслей: «Если он откажет, я умру вместе с ним, наши дети останутся без матери. Бог орлов, вразуми его. Серафимушка, помоги. Грег внемли моей просьбе».
Орёл молчал и буравил её недобрым взглядом.
– Грег…
– Серафим, иди к Маре.
– Прошу, пойми, мне нет жизни без него. Ты хочешь, чтобы мои сыновья росли без матери? Грег…
– Каким образом Серафим может спасти твоего ворона? – его голос казался грозным, но где-то в глубине тембра она услышала лёгкую нотку согласия, и это сразу приободрило её.
– Наш мудрец увидел в шаре пророчеств, что только кровь моего орлёнка обладает нужной целительной силой. Он сделает из неё противоядие. Серафим не пострадает, я не дам этому случиться. Нам нужно всего несколько капель крови.
– Ты точно не сможешь вернуться сюда после его смерти? Я даже готов жениться на тебе, хотя это противоречит всем моим установкам, и дать плотскую любовь, которая тебе так нужна.
– Нет, Грег, мы уже говорили об этом. Мне это не нужно. Мне нужен только Роланд, и если он умрёт, я брошусь в пропасть и разобьюсь. Клянусь богом орлов, я сделаю это.
Пауза.
Она умоляюще смотрела на его широкую спину и сжимающиеся кулаки. Он тяжело дышал.
– Я лечу с вами.
– Хорошо, – в её голосе промелькнула маленькая радость.
– И пару десятков моих лучших воинов.
– Согласна. Не переживай, войны не будет. Вороны не нападут. Все понимают, что только от вас сейчас зависит жизнь их владыки.
Стая долетела обратно также быстро, как и туда. Сакура, запыхавшаяся с налёту, влетела на балкон покоев владыки, за ней Грег с сыном, остальные остались на дворе в переживаниях. Она обратилась на ходу и вбежала внутрь. Мудрец, сидя на постели у ворона, оглянулся.
– Он ещё жив? – голос орлицы дрогнул, лицо исказилось гримасой отчаянья.
– Еле дышит, сердце бьётся слабо. Я применил все знания, варил и вливал в него разные эликсиры, чтобы дождаться вас. Вы привели орлёнка?
– Да.
Мудрец встал, казалось, за эти четверо суток он постарел ещё лет на сто, прокряхтел, каркнул и вышел на балкон, где стоял орёл с сыном.
– Здравствуй, Серафим, – старик наклонился и протянул руку орлёнку, игнорируя главнокомандующего орлов. Однако тот не рассердился, понимая, как к нему относятся вороны.
– Откуда ты знаешь, как его назвал Грег? – удивилась Сакура, стоящая за спиной мудреца.
– Шар показал. Он должен по доброй воле дать свою кровь, иначе противоядие не подействует.
Орлица вышла вперёд с материнской любовью взглянула на сына.
– Серафим, ты поможешь?
Тот кивнул и протянул руку. Они завели его в комнату и позволили орлу войти. Мудрец взял кинжал с рукояткой в сапфирах, лежащий на бронзовом столике, где чадили свечи и, слегка полоснул по запястью малыша. Серафим даже не вздрогнул.
– Истинный мой сын, – грозный голос Грега нарушил тишину. Кровь закапала в золотую широкую чашу, также инструктированную сапфирами, в которой уже находилось какое-то варево растительного цвета. Старик перемешал содержимое металлической тонкой спицей и прочитал заклинания. Сакура оторвала от нижней юбки полоску ткани и перевязала руку сына.