Иными словами, Власов берет на себя еще большую вину, он не делит ее с Радецким, который договаривался с ним „о совместном налаживании диверсионной деятельности на советской территории“. Почему действительно так странно ведет себя на допросе Власов? Он же не враг себе. И потом, что за причина была „отшивать“ Радецкого от совместной работы по подготовке диверсантов для заброски „на советскую территорию“? Зачем Власову понадобилось пугать Радецкого несусветными масштабами подготовки диверсантов: „что надо готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной Армии с тыла“? О каких тысячах агентов такого класса и уровня, чтобы каждый из них стал руководителем „повстанческих отрядов“, вообще идет речь? Зачем Власов блефует? Он же знает, что сделать этого невозможно. Физически невозможно. Чтобы Радецкий перепугался огромности работы и сам отказался от совместной деятельности? Зачем? Может, потому, что как раз очень хорошо знал Власов: немцы стараются „держать командование и личный состав РОА под неусыпным строжайшим наблюдением, на любом участке иметь своих инструкторов и наблюдателей“? Допустим, Радецкий тот самый их „наблюдатель“, и что из этого следует? Власов-то еще больше для немцев свой, чем какой-то Радецкий. Почему он хочет избавиться от Радецкого? К сожалению, ни следователь, ни те, кто вел судебное заседание, этого вопроса Власову так и не задали. Почему? К сожалению, и наши исследователи не задали себе этого вопроса, а только констатировали „довольно сложные и запутанные“ взаимоотношения марионеточной „освободительной“ армии со своими „хозяевами“. Однако сегодня этого уже недостаточно…
Есть и другое „сложное и запутанное“. К примеру, „генерал Власов родился в 1901 г. в Центральной России“, – так в начале августа 1942 года записал в протоколе допроса генерала А. А. Власова представитель Министерства иностранных дел Германии Хильгер, бывший советник германского посольства в СССР. 16 апреля 1940 года командир 99-й стрелковой дивизии комбриг А. Власов писал в автобиографии:
„Родился 1 сентября 1901 года в с. Ломакино Гагинского района Горьковской области (с. Ломакино Покровской волости Сергачского уезда Нижегородской губернии) в семье крестьянина-кустаря. Жена Анна Михайловна Власова (девичья фамилия Воронина) уроженка той же местности.
Главное занятие родителей моих и жены до Октябрьской революции и после – земледелие. Хозяйство имели середняцкое. Мой отец портной. С 1930 года в колхозе. В настоящее время мой отец имеет 82 года от роду – инвалид I группы, живет на родине, в колхозе и состоит на моем иждивении. Мать умерла в 1933 году. Отец жены также на родине, ее мать умерла в 1929 году. Кроме отца, у меня ближайших родственников никого в живых нет. Брат погиб в гражданскую войну в борьбе против Колчака в Красной Армии. Сестра умерла в 1935 году. Два брата жены работают в гор. Горьком на горьковском автозаводе им. Молотова. Одна сестра работает мастером на Кировском заводе в Ленинграде и одна сестра на родине замужем за сельским учителем.
Из родственников моих и жены никто за границей не проживал и в настоящее время не живет. Я окончил сельскую школу. После чего на средства родителей и брата был отдан в духовное училище, как самое дешевое в то время по плате обучения, с 15 лет, занимаясь подготовкой малолетних детей (репетитор), я сам зарабатывал себе средства на право обучения. По окончании духовного училища в г. Нижнем Новгороде два года учился в духовной семинарии до 1917 г., после Октябрьской революции поступил в 1-ю Нижегородскую единую трудовую школу 2-й ступени, которую и окончил в 1919 г. По окончании школы 2-й ступени, поступил в 1919 г. в Нижегородский государственный университет по агрономическому факультету, где и учился до призыва в РККА.
В РККА призван 5 мая 1920 г. Служил красноармейцем в 27-м Приволжском полку в г. Нижнем Новгороде. С 1 июня в этом же городе курсантом на 24-х Нижегородских пехотных курсах командного состава РККА.
По окончании курсов в октябре месяце 1920 г. был отправлен на Врангелевский фронт. Участвовал в походах и боях на Врангелевском фронте и против банд Махно, Маслака, Каменюка, Попова и друг., с октября 1920 г. по июнь 1922 г. в быв. Донской области и Воронежской губернии в должности командира взвода и друг, 14-го Смоленского полка 2-й Донской стрелковой дивизии.
Во 2-й Донской стрелковой дивизии (впоследствии переименована в 9-ю Донскую стрелковую дивизию) в 14-м Смоленском стр. полку (впоследствии переименованном в 5-й, а затем в 26-й Ленинградский стрелковый полк) прослужил 10 лет (до ноября 1930 г.) с лишком. Занимал должности командира взвода, роты, начальника штаба полка.
С ноября 1930 г. переведен в Ленинград в Объединенную военную школу им. Ленина, где служил преподавателем тактики 1,5 года и помощником начальника учебного отдела 8 месяцев.
С февраля 1933 г. переведен в штаб Ленинградского военного округа, где занимал должности: пом. начальника 1-го сектора 2-го отдела – 2 года; пом. начальника отдела боевой подготовки – 1 год, после чего – 1,5 года был начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела Л ВО.
С июля 1937 г. командовал 215-м стрелковым полком, с ноября 1937 г. командовал 133-м стрелковым полком до мая 1938 г., с мая 1938г. – начальником 2-го отдела штаба Киевского особого военного округа до сентября 1938 г., с сентября 1938 г. назначен командиром 72-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа и был отправлен в правительственную командировку по заданию партии и правительства, каковую закончил в декабре 1939 г.
С января 1940 г. командую 99-й стрелковой дивизией КОВО. В период 1928-1929 гг. окончил тактическо-стрелковые курсы усовершенствования комсостава РККА „Выстрел“ в Москве, в 1934-1935 гг. окончил 1-й курс Военно-вечерней академии РККА в Ленинградском отделении.
В РККА награжден медалью „XX лет РККА“ № 012543 и различными именными подарками. За правительственную командировку представлен к награде орденом СССР.
В старой царской армии и белой армиях не служил, в плену и на территории, занятой белыми, не проживал.
В ВКП(б) вступил в 1930 г., принят дивизионной парткомиссией 9-й Донской стрелковой дивизии. Партбилет № 0471565. Проводил агитмассовую работу, неоднократно избирался членом партийного бюро школы и полка. Был редактором школьной газеты. В общественной работе всегда принимал активное участие. Был избран членом военного трибунала округа, членом Президиума районных организаций Осоавиахима и друг.
Партвзысканий не имел. В других партиях и оппозициях никогда нигде не состоял и никакого участия не принимал. Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся.
Органами советской власти по суду никогда не привлекался. За границей не был“.
Вот такая автобиография на 16 апреля 1940 года. О чем можно судить, читая ее? Во-первых, о происхождении: вкалывал парень с пеленок. Хозяйство было „середняцкое“, а сыновей у отца – только двое. Из хомутов ребята не вылезали. Днем в поле, а ночью за портняжничеством – так жил отец. Однако школу будущий генерал Власов окончил. Башковитый был, видно, пацан, если отец и старший брат отмусолили ему свои кровные, добытые потом и мозолями рублишки и отпустили из хозяйства на учебу. На дураков в деревне не тратятся, если не видят, что действительно растет Ломоносов. И надо быть очень башковитым парнем, чтобы в 15 лет „деревенщине“ заделаться репетитором в богатых домах просвещенного Нижнего Новгорода. Между прочим, каждую церковно-приходскую школу, по всем тогдашним уставам, напрямую курировало конкретное духовное училище, а каждое духовное училище – конкретная духовная семинария, каковых на всю Россию было одиннадцать… Отбор в духовное училище шел уже в церковно-приходской школе на всем протяжении учения в ней, а в духовную семинарию – в духовном училище. Денег у этих учебных заведений было негусто, потому отбирали и рекомендовали „наверх“ самых талантливых.
Главным и единственным принципом воспитания и обучения во всех этого рода учебных заведениях было: „Начало мудрости – страх Господень“ (Пс. 10,10) – то есть что благочестие есть краеугольный камень образования и воспитания истинно христианского. Церковь учит: первое, что необходимо для благочестия, – это истинная, святая вера. Но для благочестия мало одной веры: необходимо исполнение в жизни требований этой веры. Христианство наставляет, что „вера без дела мертва“. Нехристиане, гласит церковь, не могут проявлять истинного благочестия. „С одной стороны, они не имеют истинной и святой веры, а потому не могут исполнять ее предписаний; с другой стороны – они лишены и благодатной помощи, которую христиане получают через веру во Христе“. Жестко? Бескомпромиссно? Да, жестко, да, бескомпромиссно. Но таков был моральный и духовный фундамент у будущего генерала Власова, заложенный в него с младых ногтей, впитанный с молоком матери, о набожности которой по деревне ходили легенды: „Только с богами своими и знается“. И еще: „Кто Богу не грешен, царю не виноват“.