Однажды, проснувшись утром в глубоком похмелье и поняв собственно то, что она совершила, ей стало ужасно стыдно. Почему-то вспомнились студенческие годы и одногрупница Деми в коротенькой юбке и с ярко напомаженным лицом.
Стефани почувствовала себя еще большим ничтожеством, чем эта студенческая шлюшка Деми. Та хоть ложилась под чужих людей, а
Стефани под… под брата… Лицо ее краснело с каждой минутой.
Хотелось заплакать, надеясь, что это поможет. Но куда деть этот позор, в какой угол своей души засунуть его, чтобы навсегда про него забыть? Стефании не знала и более того, она понимала, что это будет теперь ее мучить всю оставшуюся жизнь. Как только она вспомнит родителей, она вспомнит член своего братика. Как только она увидит на своем теле царапины от его ногтей, она вспомнит, с кем она в тот день занималась любовью.
Она с ужасной головной болью встала с постели и поплелась в ванную. Там почистила зубы и выбросила зубную щетку в мусорное ведро. Ей даже стыдно было сейчас идти в комнату, где лежал Мартин
(так звали брата). Но, все же поколебавшись минут пять и, в конце концов, выпив несколько капель валерьянки, она решилась показаться на его глаза. И что же?
Как она и предполагала, братик, а ему было чуть больше 14 лет, читал порно журнал. Мартин смотрел на нее с обвиняющим взглядом.
Стефани села на табурет и, зажав голову руками, заплакала. Ей стало так не выносимо мерзко, что хотелось прямо сейчас провалиться под эту грешную землю.
Зачем природа создала так чтобы брат, причем маленький брат, смог переспать со старшей сестрой? Почему природа не сделала их органы отличными друг от друга, ну хотя бы по размерам, не говоря уже о функциональности?
Может, природа этого хотела? Может быть, она предполагала, что будут несчастными от неудовлетворения своих сексуальных потребностей люди. И может быть, именно для этого она создала братьев, отцов, сыновей? Все таки, родное…
Все это нахлынуло в голову Стефани одним потоком, от которого появлялось чувство, что все в этом мире давно уже продано, что все в нем ровно, что должны в нем существовать педофилы, некрофилы и геронтофилы.
Мартин и, в правду, смотрел на свою сестру обвиняющим взглядом, но не из-за прошлой ночи, которая ему, несомненно, доставила большое удовольствие, а из-за того, что Стефани, которая в последние годы была ему как мать, во время не погладила его брюки и сорочку. Когда он увидел, что Стефани села на табурет и горько заплакала, он подошел к ней, провел рукой по ее волосам, поднял к себе ее лицо, и крепко поцеловал ее в губы. Стефани вздрогнула, и уже оставшийся день она провела в сексуальных излишествах со своим братиком, так и ни разу не вспомнив ни своих родителей, ни шлюху Деми, ни природу.
На следующий день, Стефани помогала работникам клиники выносить мертвого мужика из помещения клиники. Покойный был русским, вернее новым русским.
При разборках, ему пристрелили голову, и привезли в кливлендскую клинику три дня назад. Работал он в Штатах, и вот уже 3 дня, как он мучился, не мог умереть.
В этот момент Василий объявился в больнице, и узнав, что Стефани занята этим трупом русского, из чисто патриотических чувств, стал ей помогать. Не будет же он бросать своего земляка.
Приезжает значит труповоз, из него вываливаются трое ребят в спецовке, и говорят, что в клинику за ним не полезут - тащите мол, его на дорогу - а до дороги от клиники метров 100 тащить этот труп.
Ну и сотрудники персонала удивились маленько - а че делать, тащить-то надо. Василий два раза блевал, пока они его до труповоза тащили - труп жутко вонял какой-то гадостью! Ну вот, короче пошли они его тащить, одели специальные варежки, и вперед.
По ходу дела Василий и Стефани разозлились, и журналисту захотелось ударить по голове трупу - но смерть нужно уважать! Все же он не выдержал.