Райан вручил Лэмменсу пригласительный билет с красивым узором. Тот бросил взгляд на билет и тотчас отправился в кабинет Джона Уэста.
Лэмменс положил пригласительный билет на стол. Джон Уэст прочитал надпись: «В честь возвращения Ралфа Гибсона».
Под этим было извещение о дне и часе, когда должен был состояться завтрак, сопровождаемый исполнением музыкальных номеров. В конце стояла подпись: мисс Мэри Уэст.
— Я подумал, что не мешает показать вам это, мистер Уэст. Гибсон — видный коммунист. Он сидел в тюрьме за политическую деятельность. Нет сомнений, что это — собрание коммунистов. А если она… если мисс Уэст устраивает его — значит, она член коммунистической партии.
Джон Уэст ничего не ответил. Зрачки его расширились, ноздри раздулись, дыханье вырывалось со свистом. Лэмменс поспешил ретироваться — он знал бешеный нрав своего хозяина.
В тот вечер Мэри не пришла домой к ужину. Джон Уэст твердо решив безотлагательно поговорить с дочерью, усталый и злой, дожидался ее, подремывая в кресле. Наконец, в двенадцатом часу, он услышал, как хлопнула входная дверь.
Он выглянул в холл и, увидев, что Мэри подымается по лестнице, сказал негромко и сдержанно: — Мэри, мне нужно поговорить с тобой.
Она круто остановилась, подняла голову и посмотрела на стоявшего в дверях столовой отца: — Папа? Почему ты не спишь? Что-нибудь случилось?
— Зайди сюда, — сказал он, отступая в глубь комнаты.
Когда дочь вошла, Джон Уэст внимательно оглядел ее. Лицо усталое, подумал он, и одета небрежно. Мэри вдруг чем-то напомнила ему его покойную мать.
— Что это за билет?
Мэри вздрогнула, взяла в руки билет и стала молча разглядывать его, словно впервые видела.
— Ну!
— Папа, я делаю только то, что считаю правильным.
— Ты член коммунистической партии?
Она помедлила, лотом подняла голову и смело взглянула ему в лицо.
— Да.
— Я не потерплю, чтоб моя дочь была коммунисткой! Ты порвешь с этими людьми или уйдешь из моего дома!
— Мне очень жаль, папа, но я не могу изменить своим убеждениям.
— Убеждения! — крикнул он, ударив кулаком по столу. — Какие это убеждения? Всех коммунистов надо посадить в тюрьму. Для них нет ничего святого. Они хотят все перевернуть вверх дном. Они разрушат наш образ жизни!
— Да, и вместо него создадут другой, лучший.
— Не смей спорить со мной! Ты сама не понимаешь, что говоришь. Я все это до тонкости изучил. Если бы ты прочла, что пишет наша церковь о коммунистах, ты бы не стала защищать их. Одно из двух — или ты порвешь с ними, или я выгоню тебя из дому без гроша в кармане!
— Меня нельзя купить, папа. И не трудись выгонять меня, я сама уйду завтра утром.
Джон Уэст себя не помнил от ярости. Он замахнулся на дочь и чуть не ударил ее. Потом кулак его разжался, голова опустилась — он молча стоял перед Мэри, жалкий, беспомощный.
Когда Мэри прошла мимо него к двери, он заметил у нее на глазах слезы. Он бросился в кресло и добрый час сидел не двигаясь, прежде чем подняться к себе.
Ни он, ни Мэри не опали в эту ночь.
Наутро Мэри не вставала с постели, пока отец не ушел. После завтрака она собрала кое-что из своих вещей и уложила чемодан. В комнату вошла Нелли.
— Что ты делаешь? Из-за чего вы ссорились с папой вчера вечером?
— Это неважно, мама. Долго рассказывать. Папа выгнал меня из дому, и я ухожу. С тобой и с братьями я буду видеться.
Нелли села на край кровати и заплакала.
— Это невозможно, Мэри! Может быть, он просто так сказал. Не может он этого сделать. За что он тебя выгнал? Ах, господи, хоть бы бабушка была здесь!
— Но бабушки нет, а если бы и была, на этот раз и она не сумела бы помирить меня с лапой. — Мэри подошла к матери и ласково обняла ее за плечи. — Не плачь, мама, не плачь. Этим должно было кончиться. Ничего не поделаешь. Видишь ли, я стала коммунисткой, и папа очень рассердился.
— Мэри? Ты — коммунистка? Брось, брось это! Ах, боже мой, боже мой, этого только не хватало! Мало я настрадалась, что ли!
Мэри попыталась, как могла, утешить мать, закрыла чемодан и покинула дом. На душе у нее было тяжело. Дойдя до ворот, она оглянулась. Несмотря ни на что, она знала и счастливые дни в этом доме. Но времена меняются, и жизнь не стоит на месте.
Весь день Джон Уэст, сидя в своем кабинете, тщетно пытался сосредоточиться. Одна мысль неотступно преследовала его: уйдет Мэри или не уйдет? Вечером, когда Нелли, бледная, заплаканная, холодно сообщила ему об уходе дочери, он испытал смешанное чувство: он был обижен, огорчен, но в то время исполнен решимости не уступать.