Карим опустил девицу в кресло:
- Цела?
Она испуганно кивнула, и он тут же фактически забыл о ней. Сел за стол, с сомнением рассматривая блюда, посланные для него сюда Сетхом. Я решил начать разговор сам:
- Дон Иштар, что-то случилось?
Он кивнул:
- Да, у бескрылых просто апокалипсис какой-то творится!
Искушение
Мимика и жесты Карима говорили, что он сейчас в том состоянии, когда вполне способен наговорить лишнего, не подумав о свидетелях. Потому я велел:
- Ешь, дон Иштар!
А к разговорам вернулся после, когда мы уже шли через галереи и ликторы точно отодвинули от нас лишние уши.
Иштар был подавлен и даже, наверное, зол:
- У них там по городу идёт эта болезнь, правители запретили людям выходить из домов, требуют всех закрывать лица. У моих друзей отменили все учебные занятия. Но главное – страх! Они боятся заразиться. Я видел милого парня, который испугался познакомиться со мной, потому что я похож на иностранца и мог привезти болезнь. Парочка очень хороших моих друзей жутко боится остаться без работы. Потому что все рестораны и дискотеки закрыли, и непонятно как надолго. А они работали после учёбы в кафе. И это только из рационального. У меня ощущение, что страхи складываются и преумножают друг друга, срастаясь во что-то по-настоящему ужасное. Когда я сегодня проснулся, ласковая девушка, у которой я спал, молилась. Молилась, Майлз! Ей было страшно, и она просила помощи! Я чувствовал искреннюю благодать в воздухе! Но… я ничем не мог ей помочь. Они любят свой мир, а он разрушается!
Мы остановились в беседке на самом краю обрыва. С моря дул сильный ветер, да и волны второй день были существенно больше обычного. Того и гляди разразится шторм. Причём теоретически в академии не могло быть штормов. Погоду аллода контролировала ректор. Вот только сейчас тут постоянно жили два великих меча, и как минимум Габриэль могла, например, проводить на море какие-то тренировки и провоцировать стихию. С неё станется!
Иштар, глядя на буйство волн, постепенно успокоился. А мне нужно было обсудить с ним ещё один вопрос:
- Карим, по глубинной башне ползут слухи про наших с тобой соседей, донов Эриния и Намму, которые как-то совсем потеряли контроль на почве вожделения.
Карим покосился на меня слегка виновато, потом задумался:
- Они же высокородные? Эстела показывала мне списки крыльев глубинных донов, они числились там с приличным процентом. Обманули?
Габриэль за эти месяцы провела кропотливую работу, проверив крылья буквально каждого высокородного студента, так или иначе. И мне было точно известно, что во многих случаях её при этой проверке обманули. Например, некоторых особенно упрямых глубинных проверял по её заказу Лоренцо. И он про многих донов, чьи крылья реально не дотягивают до высокородных, показал «примерно 75%». За такую защиту от позора ему эти самые доны очень хорошо заплатили.
Впрочем, в некоторых случаях Габриэль с Эстелой обманули себя сами. Например, с Каримом. Его крылья никто не проверял. Поверили мне на слово! Да и Эстеле всё-таки, видимо, Иштар был не так уж и безразличен. Она совсем не хотела его смущать.
- Карим, вокруг нас и низкородные живут. И про них тоже ползут слухи.
Иштар опустил голову:
- Прости, я забылся… все эти страхи у бескрылых… они всё портят. Это ужасно, когда меня боятся! Мне нужно было сбросить это чувство! И я… раскрывал крылья в академии. Пару раз.- Он виновато поднял на меня глаза. – Это ведь не катастрофично? Ты ведь сможешь это решить?
Я вздохнул:
- То есть, когда ты раскрываешь крылья, находящиеся рядом низкородные теряют разум от похоти? Но только они?
Карим немного смутился:
- Ну не каждый раз, но в некоторых ситуациях… И не то чтобы вот так сразу теряют разум. Окружающие просто чувствуют некоторое искушение. Но мне казалось, что они должны быть способны с ним бороться. Они же не смески! И у высокородных точно должно хватать сил бороться. Испытывать искушение и поддаться ему не одно и то же. Я просто не подумал, что вокруг нас живут низкородные и они окажутся настолько слабыми волей. Я… больше не буду.
Плечи его при этом опустились, и вздох получился какой-то совсем отчаянный. И я, поддавшись порыву, взял мальчишку за руку. Мы совсем не были роднёй и даже брачный договор, который мог связать наши кланы условным родством, и тот был разрушен, но я упорно ощущал этого мальчишку своим младшим братом: