Не знаю, видела ли сама Халида Оливера, знала ли о нём что-то, или ей просто не понравилось, что от неё отказываюсь именно я, но взгляд её готов был метать молнии. Впрочем, ответить она ничего не успела. Вмешался Карим:
- Да, сестрёнка! Нельзя кричать на мужчину, выставляя на всеобщее обозрение его слабости. Потому что эти слабости после могут использовать его враги. Очерняя благородный образ самыми нелепыми слухами. Даже я слышал имена как минимум трёх мужчин, которым дона Драгона после твоих криков приписывают в любовники. И эти слухи настолько правдоподобны, что, не держи я его хоть раз за руку, поверил бы.
Какие бы слова ни вертелись на языке Халиды, она их проглотила. А я постарался, наконец, завершить её визит. Меня давно ждали.
- Донна Иштар, полагаю, на сегодня достаточно откровений. А сейчас, думаю, вам пора. Я очень надеюсь на вашу убедительность в общении со старейшиной Иштар.
Халида ушла. Карим смотрел на закрывшуюся за ней дверь насупившись, а потом произнёс, не поворачиваясь ко мне:
- Знаешь, у меня есть ещё одна сестра. И она тоже в следующем году придёт в академию. У твоего кузена будет выбор. Но только из них двоих!
Сказав это, мальчишка всё-таки повернулся ко мне. Он был серьёзен. Впрочем, вопрос действительно был не шуточным. Чтоб доверять друг другу, нам нужна связь между нашими родами. Я одобряюще улыбнулся:
- Да он счастливчик! – Потом помолчав немного всё-таки спросил: – А что ты чувствуешь, когда держишь меня за руку?
Карим тоже расслабился, снова дурашливо усмехнулся:
- Что ты видишь во мне исключительно младшего брата, как и говоришь. И не испытываешь в мою сторону ни капли вожделения. В моём случае это возможно, только если ты в принципе, вообще не воспринимаешь мужчин как партнёров в сексе. Меня все хотят!
Моя женщина
Я ещё нашёл в себе силы поговорить с Каримом о том, что, возможно, всё-таки стоит помириться с дедом и привлечь его содействовать нам. Мягко намекнул, что не стоило даже пытаться втянуть низкородного клятвенника в конфликт с сестрой. Тем более что, согласно правилам своего клана, Сетх в принципе не допускает, что мужчина может в чём-то возразить старшей родственнице.
Я находил одну причину задержаться за другой. Мне нужно было всё обдумать…. В итоге к Габриэль отправился уже совсем поздно.
Вокруг бушевала стихия очень созвучная тому, что творилось во мне самом. Хаос, боль, страх…
Может ли быть, что то невероятное желание, которое испытывает ко мне Габриэль, это как раз вот такая потребность мира в моих крыльях? Может! Это вообще, если подумать, самое логичное объяснение.
И что тогда будет, когда я эти крылья соберу? Или наоборот, когда развитие моего узора окончательно остановится? Потому что за последние два месяца он не добавил буквально ни одного пера. Я не понимал, почему, и очень старался не анализировать. Но это «не анализировать, будь что будет» удавалось, когда сами по себе эти мои крылья ни на что, по сути, не влияли. Вернее влияли, на положение моего рода, место в сенате… но они не рушили мою жизнь. Не вырывали из неё нечто абсолютно необходимое мне самому. А тут…
Что если это её отношение ко мне – только потребность мира? Если в какой-то момент она просто охладеет? Просто посмотрит в мою сторону, и в её глазах ничего не вспыхнет? Узор остановится или сложится, но потребность мира в любом случае иссякнет, и я сольюсь для неё со всей остальной массой крылатых? Их? Я… я был абсолютно не согласен с таким поворотом. Эта мысль в принципе вгоняла меня в панику. Она словно пыталась выдрать из моей груди меня самого!
И дело было не в положении и не в политике. Не в разумном расчёте, из которого бы стоило исходить.
Потому что в этом самом разумном расчёте как раз союз с небесной донной был очень непростым для меня, он буквально выкачивал все ресурсы и возможности. Не только Мойра, но и я выкладывал на игральный стол уже последние карты, вгонял себя в рамки, которые ещё полгода назад счёл бы абсолютно неприемлемыми. Я прятался в тени, перед всеми извинялся и показательно проигрывал, я даже одеваться стал так, чтоб меньше бросаться в глаза. Я сам создавал очень убедительные, как сказал Иштар, слухи, что путаюсь с мужчиной. Низкий и крайне постыдный статус. Но… я готов был и дальше копать в этом направлении, без сожаления принижая себя, если за это мне достанется страсть Габриэль.
И вообще… Да, союзы в академии неокончательны, и меня всегда учили, что считать женщину своей, доверять, можно только когда она уже входит в твой аллод женой. Но с Габриэль мне всё давно казалось решённым. Она жила со мной как жена. Почти каждый день жаждала видеть меня в своей постели. С удовольствием рассказывала о своём детстве и тех, кто её воспитывал. Они, правда, все были бескрылыми, но ведь всё равно родичами. Тётя была родной сестрой её матери-смески. А про остальных в городе она часто говорила, что они были «одной семьёй». У неё просто не было другой родни.