И рассказы о моей семье она тоже слушала с интересом. Я, конечно, тоже старался больше говорить о своём детстве, о кузенах и сестрах, иногда о маме, не задевая политики и связанных с ней старших мужчин. Но это всё равно были абсолютно открытые разговоры с женой. Я даже про моих мышек ей рассказывал!
И… она ведь тоже доверяет мне. Она почти всегда первая засыпает на моём плече, маленькая и в таком состоянии абсолютно беззащитная. Разве кто-то станет в своём уме засыпать в руках чужого мужчины без всякой охраны?!
Да, она дикая. Но это моя дикая донна! Моя!
Я… мысли во мне путались и бились, почти как те самые волны, что сейчас с грохотом накатывали на каменный берег, каждый раз разбиваясь вдребезги.
Я не согласен! Никакие силы и потребности хоть всего мира не имеют права отбирать её у меня! И… только как защищать это моё право на эту женщину – просто ни одной мысли в голове. Габриэль донна дикая, её ни подписанными договорами, ни другими условностями общества не удержать. Да и я сам не просто рядом её хочу, мне жизненно важно, чтобы она любила меня. Вот этой своей ненормальной, безумной любовью…
Бедный демонёнок
Я едва успел отпрянуть от просвистевшего буквально перед моим носом ножа. И… кажется, дикость моей женщины заразна. Потому что этот самый нож не возмутил меня, а наоборот. Мне этот нож и последовавший за ним довольно чувствительный удар затылком о стену говорили о том, что меня ждали. Что если я и увижу в её глазах холод, то не сегодня. Сегодня она теряла терпение и злилась, потому что жаждала меня видеть.
Её ладони под рубашкой, поцелуи… Мне было это нужно как никогда. Именно сейчас! Вернее уже давно, постоянно это было нужно… просто именно сейчас я осознавал насколько… настолько я врос в эту женщину. Мою женщину!
Габриэль остановилась и посмотрела на меня вопросительно:
- Что-то случилось?
Вот разве это может быть просто потребность мира? Нет, она волнуется за меня. Не только за то, чтобы я пришёл к ней, но и за то, что у меня на душе. Она любит меня! Дико, жарко, но это не «мотивация решительности», это стремление её души.
И да, я, конечно, постарался успокоить её волнения и, по сути, уйти от ответа. Но это же Габриэль, уже после всего урагана страсти, которым нас накрыло, когда она лежала у меня на груди и, казалось, вот-вот заснёт, она всё-таки вспомнила об этом разговоре:
- Так что там натворил Иштар, что тебя так проняло?
И… Я старался ей не врать, даже по мелочам. В первую очередь, чтоб исключить возможность запутаться. Потому что боюсь, если она заметит несостыковку, даже в мелочи, у меня будут большие проблемы.
- Не натворил. Просто очень близко к сердцу принял то, что происходит у бескрылых. Сильно расстроился. Очень.
Она вопросительно приподняла бровь, требуя продолжать. Я поправил её волосы. Короткие… И я привык уже к тому, что они именно такие, и совсем не считаю такую длину мужской.
- У них там болезнь и страх. Женщина, в постели которой он сегодня спал, утром молилась своим богам. И Карим глубоко проникся её мольбой и в то же время осознал, что ничем не может помочь. Растерялся, запутался и невероятно расстроился.
Габриэль рассмеялась, но как-то по-доброму:
- Бедный демонёнок! Но знаешь, именно так и должны чувствовать мир настоящие боги. Ощущать свою ответственность за людей! Хотя с другой стороны… Знаешь, моя бескрылая тётя всегда говорила, что люди ходят в храм и молятся не для того, чтоб кто-то решил их проблемы. А для того, чтоб поверить в себя и решить их самостоятельно. Если переиначивать это для крылатых - для того чтоб в них поверили мы. В отдельно взятого человека или в человечество в целом. В целом они очень сильные. И с болезнями справляться умеют. И просто страхом их не возьмёшь… и их проблема сейчас это не болезнь. Это вершина айсберга, имя которому война. Просто потому что единственные крылья, расправленные над их миром – мои! Движение без цели, разрушение, бунт…
Она замолчала. Взгляд её сейчас был абсолютно серьёзным и твёрдым. Потом снова вдруг посмотрела на меня, требовательно спросив:
- Ты вот свои крылья чего не собираешь? Миру нужны мечи инь. Хоть один. Хоть одно чувство, кроме «разрушить всё до основания». Ну-ка покажи, сколько у тебя там пёрышек осталось докрасить!