Мне было очень интересно, как моя женщина отреагирует на такое признание. Я сам не знал, как на него реагировать. Она… она скорее была озадачена:
- Влюблён?
- Ну… я не мог рассказывать им о тебе и наших отношениях. Так что я просто рассказал им, что моё сердце уже занято. А еще о пугающей глубине моих чувств и о том, что ради этих чувств уже отринул разум и выгодную брачную партию, и буду ждать публичного выбора моей донны. Теперь они разочарованы во мне, но точно не поверят никаким слухам про Халиду.
- Разочарованы?
Иногда мне кажется, что она инопланетянка:
- Конечно. Браки высокородных это политика. Поддаться чувствам в них, великая слабость.
Она фыркнула:
- Глупое правило! Его надо тоже поменять потом.
Я рассмеялся. Я был не в состоянии сейчас даже осуждать её желание полностью разломать мой мир, вообще ни в каком состоянии. Я просто жаждал, чтоб она смотрела на меня. Я действительно был презренно слаб. Без её взгляда из меня словно вынули стержень. Но сейчас, когда я говорил, этот её взгляд постепенно возвращался. И я не знал почему! Не понимал, чем эти мои извинения отличались от тех, за которые она ударила меня. Но видимо чем-то отличались. Я его чувствовал, этот её взгляд и продолжал:
- Ночью я вернулся в академию. Ещё по дороге до глубинной башни выслушал доклады своих теней. И пришёл к выводу, что если не отвлеку как-нибудь глобально твоего старшего клятвенника, то уже к обеду его убьют. – Я снова поймал ей взгляд. Эта часть рассказа была мною хорошо продумана, но я всё равно был не уверен. Габриэль же… Она смотрела на меня. - Сенатор Видар посчитал себя слишком привилегированным из-за клятвы тебе. Решил, что правила сложившиеся в академии его не касаются. И оскорбил весь глубинный оптимат, что, по моим сведениям, прощать совсем не собирались. Так что, оставшуюся ночь, я искал способ, строил план и лично контролировал похищение родича этого зарвавшегося небесного. В результате чего не спал ни единого часа.
- И что ты сделал с этим родичем? Он жив?
Я пожал плечами:
- Жив, конечно! Кому нужна его смерть? Я просто выкрал его и надёжно спрятал. Рассчитывал, что этот небесный дуболом будет ближайшие дни прилежно перерывать каждый угол академии, не влезая больше в конфликты. Какой бездны он устроил этот скандал в обеденном зале?!
Габриэль усмехнулась:
- Наверное, потому, что ты не согласовал свой план с моим. А я как раз утром сделала Видару выговор, за тот поход в сектор глубинных. Он отмахнулся, а буквально через час обнаружил пропажу. В итоге тупо сложил одно с другим.
Наш разговор… сегодня он шел как-то иначе. Вот так откровенно, расслабившись, полностью выплёскивая если не тайны, то собственные чувства я последний раз говорил… никогда. Никогда и не с кем, наверное, с тех пор как осознал, что значит быть сыном великого клана, я не говорил так.
- О, да! Представляю, что бы ты сделала, если я в утреннем письме, я добавил, буквально в двух строках, что ночью закатал в камень важного родича твоего клятвенника, и не отдам, пока этот самый клятвенник не начнёт вести себя согласно твоим приказам.
- Ты его в камень закатал?!
Габриэль смотрела на меня крайне удивлённо.
- Да. А что? Отличный способ сохранения врагов! И не убежит, и тайно добить никто не сможет, и, пока мои условия не будут выполнены, найти почти невозможно. Мало того, – тут был тонкий момент, чтоб не навести её на мысль об участие другого великого меча, – я даже расстарался и привлёк одного из ваятелей академии, так что отблеска твоей силы извлечь пленённого не хватит. Чтобы добыть родича из того куска гранита, в который я его закатал, твой клятвенник должен, по моей задумке, прийти именно к тебе и очень хорошо попросить.
90. Майлз. Шпион
Моя Габриэль некоторое время смотрела на меня, словно пытаясь что-то понять, потом вздохнула:
- Иди сюда. И извини, что толкнула. Терпеть не могу эти ваши ритуалы! – Ваши! - За ними нет ни одного искреннего жеста. Сегодня точно так же слово в слово, жест в жест передо мной извинялся Яннис. А потом вышел за дверь и забыл всё, что говорил. Не делай так. Будь для меня особенным.