На XVI конференции ВКП(б) в конце апреля 1929 года партия призвала к еще большему развертыванию социалистического соревнования как средства "могучего производственного подъема трудящихся масс" (97). Сталин лично включился в число агитаторов за это мероприятие и среди других мер решил усилить печатную пропаганду соцсоревнования, надеясь этим показать, что "соревнование не очередная мода большевиков, которая должна заглохнуть по окончании "сезона"... а коммунистический метод строительства социализма на основе максимальной активности миллионных масс трудящихся... Соревнование есть тот рычаг, при помощи которого рабочий класс призван перевернуть всю хозяйственную и культурную жизнь страны на базе социализма" (98).
Признавая, что "редко можно встретить такие заметки, которые изображали сколько-нибудь связно картину того, как проводить соревнование самими массами" (99), Сталин решил издать большим тиражом брошюру "неизвестного в литературном мире человека", как сам Сталин назвал её автора (то есть читай: выдвиженца в литературном мире), -- Елены Микулиной и даже написал к ней предисловие. Еще до того, как брошюра "Соревнование масс" (100) вышла в свет, предисловие уже было опубликовано в газете "Правда" 11 мая 1929 года. В этом предисловии книжке была дана высокая оценка, а одна лишь подпись -- И.Сталин означала безоговорочное одобрение труда партийным руководством. Сталин характеризовал книжку следующим образом:
"Достоинство этой брошюры состоит в том, что она представляет собой простой и правдивый рассказ о тех глубинных процессах великого трудового подъема, которые составляют внутреннюю пружину социалистического соревнования" (101).
Но с этим "простым и правдивым рассказом" случился большой конфуз. В брошюре оказалось много фактических ошибок и намеренных искажений. Один из подзаголовков назывался "Фабрика в Зарядье". Начинала этот раздел Елена Микулина неторопливо, эпически:
"Фабрика в "Зарядье". Вернее это не фабрика, а комбинат. Здесь и прядильная, и ткацкая, и красильная. Жили до сих пор на фабрике тихо, спокойно..." (102).
Но царило это спокойствие лишь до поры, пока не надумали начать соцсоревнование. Зарождающееся дело повело к нервозности, взвинченности -- искали внутренние резервы, причины отставания. Инициатива якобы шла от директора, но за живое задела многих и на низах. Вот как Микулина описывала собрание, на котором обсуждали соревнование:
"Долго говорил директор, отчего так вышло... Кончил он свою речь, выпрямился и руку свою поднял, -- вытянул в зал и говорит:
- Должны мы все это изжить и за полгода подтянуться в том, чего не выполнили, и постараться дать ситец дешевле...
Все захлопали ему, а ткачихи до того в азарт вошли -- кричат: правильно, правильно.
Петрова как вышла, платок поправила и начала резать.
- Я все знаю. Директор правильно сказал... Кто виноват, что у нас грязь, плевки на полу?
- Станки стояли, а мы разговаривали...
- И потом я предлагаю вызвать нашему ткацкому отделу -- прядильный. Ну-ка, давайте возьмемся, бабочки.
Ну, тут уж в зале поднялся невозможный шум. Кричат кто во что горазд. А поуспокоились немножко и начали высказываться.
От прядилок говорила Бардина.
- Что же, бабочки, Петрова правду сказала. Много у нас... брака происходит" (103).
Когда брошюра вышла в свет, и её прочли, в том числе и те, о делах кого Микулина живописала, пошел ропот. Дело дошло до разбирательства в Иваново-Вознесенском обкоме партии, пошли письма во всесоюзную "Рабочую газету". Корреспондент Руссова привела факты о том, что на фабрике в Зарядье, описанной в брошюре, вовсе нет прядильни, о соревновании рабочих которой так красочно повествовала Микулина, что одна из героинь книжки Микулиной -- прядильщица Бардина -- попросту вымышленный персонаж, что идеальные порядки, якобы введенные на фабрике соревнующимися рабочими, есть плод фантазии завравшегося в "угоду интересам дела" автора.