В том же 1930 году чекисты завербовали Елену Карловну Эмме, сотрудницу ВИР с 1922 года, цитолога, кариолога, позже селекционера и генетика, знавшую немецкий, французский, английский, итальянский, шведский, голландский языки, друга семьи Вавилова и непременного участника большинства встреч Вавилова с иностранцами. Будучи доставленной в ОГПУ и запуганной угрозами, Эмме согласилась подписать обязательство доносить об антисоветских высказываниях и действиях Вавилова. "Ее агентурная кличка -- "Дама", но доносов она не писала, а о своем обязательстве рассказала Н.И.Вавилову, а также М.И.Ушакову, Барышеву и своей племяннице А.С.Езерской" (20). Ниже мы увидим, что столь мужественно и порядочно вели себя далеко не все.
В числе первых арестованных в 1930 году были бывший саратовский губернский агроном Губанов, родной брат Н.М.Тулайкова -- директор Безенчукской опытной станции Сергей Максимович Тулайков и агроном из Сталинграда Сережников. Был заключен в тюрьму и будущий академик ВАСХНИЛ Иван Вячеславович Якушкин -- потомок декабриста Якушкина, человек, знавший Вавилова со студенческих лет (с Николаем Ивановичем в Московском сельхозинституте училась родная сестра Якушкина Ольга, потом проработавшая с Вавиловым пятнадцать лет). В 1930 году Якушкина, тогда сотрудника Воронежского сельскохозяйственного института, продержали в тюрьме около года3. Вышел он из нее благодаря тому, что согласился сотрудничать с ОГПУ (22). В заявлении от сентября 1931 года Якушкин на 10 страницах показывал, что ВИР -- гнездо антисоветской деятельности в области генетики и селекции, а Вавилов -- организатор и руководитель этой "банды врагов" (23).
В 1931--1932 годах в СССР была арестована, заключена в тюрьмы и лагеря, выслана на окраины -- на Север (в Коми АССР), в Среднюю Азию, в Сибирь -- большая группа видных агрономов, агрохимиков, учеников Д.Н.Прянишникова, среди которых был такой выдающийся специалист, друг Прянишникова, Шалва Рожденович Цинцадзе и другие.
Первые оговоры Вавилова жертвами сталинского террора
До 1930 года у Вавилова могло еще сохраняться убеждение, что массовые репрессии в стране, развязанные Лениным и Сталиным, далеки от него лично. Как было сказано выше, Вавилов и Тулайков публично и на самых авторитетных партийных форумах объявили о своем полном согласии с положительной ролью коллективизации и заявили, что она открывает блестящие возможности для расширения агрономических исследований. По их словам, наука обеспечит прочную поддержку этому социальному эксперименту. Такое отношение к коллективизации, казалось бы, создало для них лучшую защиту от преследования чекистами. Возможно этим объясняется тот факт, что вплоть до начала 1935 года Вавилову -- выходцу из среды миллионеров, отец которого в свое время эмигрировал из советской России, удавалось оставаться на верхах и процветать в СССР.
Однако это благополучие было только на поверхности. В недрах ОГПУ уже набирал силу другой процесс: чекисты собирали против академика разнообразные обвинения. Нет ничего удивительного в том, что после первых же арестов те, кого причислили к руководителям "Трудовой Крестьянской Партии", стали оговаривать Вавилова. Слишком яркой была его фигура, слишком он был на виду и так легко было этим людям обвинить во всех грехах тяжких человека, про которого все знали, что он -- сын миллионера.
В одном из сверхсекретных "меморандумов" НКВД, отправленных лично Сталину в 1940 году, чекисты признавались, что вплоть до 1924 -- 1925 годов Вавилов не попал в их "детальную разработку". В эти годы группа Н.И.Вавилова пострадала мало: лишь "...2 -- 3 незначительных ареста из общего количества 600 сотрудников в Ленинграде", -- сообщали чекисты в меморандуме (24).
Постепенно их интерес к личности Вавилова возрос, им стало ясно, что можно заработать одобрение Сталина, если "раскрутить Дело Вавилова", что и начало воплощаться в жизнь. Во время ознакомления с "Делом Вавилова" в 1950-е годы Поповский обнаружил, что первые обвинения во вредительстве и шпионаже прозвучали от арестованного профессора И.В.Якушкина в 1930 году. Позже аналогичные лживые обвинения были сделаны Колем. Однако поскольку они стали платными агентами НКВД, их фамилии из большинства последующих документов НКВД были изъяты. Своих агентов эта система не выдавала. Вместо этого чекисты ссылались (см. /25/) на показания против Вавилова, прозвучавшие из уст не Якушкина и Коля, а якобы Г.Г.Дибольда, арестованного по "Делу Трудовой Крестьянской Партии" в 1930 году и обвиненного в том, что он был руководителем украинского отделения этой "контрреволюционной организации". Во время допроса в марте 1930 года Дибольд показал, что самые близкие к Вавилову сотрудники -- враги советского государства (26). Хотя Дибольд не назвал имя Вавилова впрямую, он заявил, что Писарев, Таланов, Кулешов, Чинго-Чингас, Букасов, иными словами, ядро вавиловского института "...определенно оппозиционно настроены как в отношении целевых установок Октября, так и в отношении Соввласти" (27).