Имя Мичурина всячески восхвалялось советскими средствами информации, еще при жизни его был снят кинофильм "Юг в Тамбове", в котором Мичурин представал в виде советского Бербанка, его наградили орденами Ленина и Трудового Красного знамени. Популярность простого любителя, якобы добившегося никогда ранее не виданных успехов, была огромной. Лысенко и Презент решили сразу после смерти Мичурина использовать его имя как собирательное для их псевдо-теоретических рассуждений. Они подняли на щит примитивные высказывания Мичурина и, ловко проведя отбор нужных им цитат из противоречивых писаний козловского садовода, представили его закоренелым противником Менделя и других генетиков. На деле Мичурин вначале выступал против "пресловутых гороховых законов Менделя" [выражение Мичурина], но затем понял роль работ Менделя и писал о нем диаметрально противоположные фразы, о чем, конечно, лысенкоисты помалкивали. В 1933 году в газетах появился термин "мичуринцы", но первоначально им пользовались только в отношении садоводов-любителей (см., например, статью, призывавшую любителей обратить внимание на растущее в Аджарии дерево аноны или азилины /31/).
Зажили Лысенко с Презентом душа в душу, испытывая взаимную радость от совместного "трепа" и от обилия дел. Презент стал с 1935 года соредактором журнала "Яровизация", заменившего "Бюллетень яровизации". Лишь одна крупяная неприятность поджидала его в 1937 году. Приехавший тогда в Одессу для консультации с Лысенко ботаник П.А.Баранов (в будущем член-корреспондент АН СССР и директор Ботанического института АН СССР имени Комарова) застал хозяина в смятении чувств. Трофим Денисович зазвал Баранова к себе домой, они крепко выпили, и тут хозяин начал реветь, размазывая пьяные слезы по физиономии и причитая: "Что-о-о же-е мне бедному-у делать! Исайку-то мо-о-во заарестовали! Исайку надо-о-о выручать! Что я без него-о делать бу-у-ду-у!" (32). Выручить Исайку удалось -- криминал был не очень по тем временам страшный: его взяли за соблазнение несовершеннолетней, и дело как-то полюбовно уладили, Трофим Денисович помог.
"Брак по любви"
В момент, когда Презент переехал в Одессу, Лысенко одолевала новая задумка. Размышляя дальше над свойствами растений, он решил, что все существующие сорта год от года портятся, и что можно остановить порчу, если их переопылить. Тогда, дескать, и урожайность всех культур в стране сразу поднимется. Это уже был удар не по одной какой-то культуре, а сразу по всему растениеводству.
Раньше я уже упоминал, что размножение сортов -- в соответствии с канонами генетики и многовековой практикой - специалисты вели так, что бы не допустить путаницы, случайного опыления цветков одного сорта пыльцой другого сорта. Для этого в семеноводческих хозяйствах, выращивавших сортовое зерно, растения каждого сорта высевали вдали от других, нередко даже одно хозяйство специализировалось лишь на одном сорте. Лысенко заявил, что эта хлопотная и кропотливая деятельность никому не нужна и даже вредна, используемые методы -- неправильны, и что надо, напротив, специально переопылять сорта, чтобы повысить их урожайность.
Доводов в пользу такого утверждения у него не было никаких, но рецепт будущего улучшения выдавался в форме истины, не нуждающейся в подтверждении. Перекрестноопыляющиеся растения, в отношении которых в соответствии с правилами науки следовало проявлять особую предосторожность и оберегать от заноса чужой пыльцы при цветении, Лысенко предлагал подвергать такой процедуре: двое рабочих, взявшись за длинную бечевку, должны волочить её по цветущим растениям, чтобы вызвать массовое переопыление. У строгих самоопылителей он предлагал срывать колосковые и цветковые чешуи, закрывающие цветки, а затем кисточкой переносить пыльцу с цветка на цветок. При таких вивисекциях, конечно, занос чужеродной пыльцы был неминуемым. Формулируя новую идею о пользе переопыления, Лысенко уже твердо стоял на той точке зрения, что все возражения, неизбежно вытекающие из закономерностей генетики, должны быть объявлены ложными. Если раньше он отрицал отдельные положения генетики, то теперь поставил крест на всей науке генетике как таковой.
Естественно, на этот раз он не только не нашел сочувствия в среде биологов, но вызвал всеобщее возмущение. Впервые высказался против его завиральной идеи Вавилов. На совещании в Наркомземе в конце 1934 года, в том же году на заседании Союзсеменоводобъединения, весной 1935 года на заседании Президиума ВАСХНИЛ Вавилов критиковал идею Лысенко, хотя делал это вполне деликатно и в рамках чисто научной дискуссии.