Сначала 28 декабря 1935 г. (видимо на основании полученного от Академии Наук и ВАСХНИЛ предложения) Бауман направил Андрееву и Ежову записку "Об организационном Комитете по созыву VII Международного Генетического Конгресса в СССР", в котором уже от имени отдела ЦК партии предлагал "утвердить состав Оргкомитета в количестве 13 человек" (Муралов -- председатель, В.Л.Комаров -- 1-й вице-председатель, Вавилов и О.Г. (ошибка -- должно быть С.Г. -- В.С.) Левит -- 2-е вице-председатели и члены: Горбунов, Лысенко, Келлер, Кольцов, Мейстер, Серебровский, Карпеченко, Навашин, Меллер (8). Интересно, что на этом этапе партийцы согласились включить в Оргкомитет даже американца Германа Мёллера. Оргбюро ЦК партии утвердило это предложение 29 января 1936 года, а 2 февраля 1936 года Политбюро утвердило решение Оргбюро. В докладной записке Баумана для каждого кандидата было указано место работы и членство в ВКП(б). Видимо не случайно, в составе оргкомитета партийцев было примерно поровну с беспартийными -- шесть к семи, но членом партии был назван и Серебровский, пока еще был только кандидатом (в члены партии его так никогда и не приняли). В решении Политбюро было указано, что Муралова обязывают "в трехмесячный срок внести в ЦК предложения Оргкомитета о порядке работ предстоящего конгресса" (9).
Спустя точно три месяца, день в день, Муралов отправил длиннейшее послание Сталину и председателю СНК Молотову с описанием планируемых заседаний конгресса и с массой других сведений (писал, что ожидается 900 советских и 600 иностранных участников, что запланировано за советский счет пригласить уже только 70 человек, были указаны стоимости жизни для гостей "по первой категории" и "по второй категории", даны расчеты по расходу средств на ремонт здания МГУ, нескольких других институтов и т.п.). К этому письму был приложен проект постановления СНК с еще более детализованной сметой расходов, вплоть до длинных таблиц с описанием сколько и какой бумаги, картона, микроскопов, микротомов и прочего потребуется. Был приложен почасовой план работы конгресса. В специальном приложении был приведен список кандидатов, приглашенных на роли президента, почетного президента и вице-президентов конгресса, а также список советских и западных пленарных докладчиков. Кандидатом в президенты был назван Вавилов, почетным президентом американец Томас Хант Морган, а вице-президентами должны были стать шестнадцать представителей иностранных государств (по одному из страны, причем не названы были по фамилии только двое -- представители Чехословакии и Турции /10/).
Теперь Политбюро должно было все эти проекты утвердить как поручения правительству, а уж потом СНК оформило бы их в виде своего постановления. Но сначала произошла заминка с утверждением проекта, потому что долго материалы находились "еще у т. Молотова", потом 29 мая появилась новая запись: "вопрос готовится в СНК", потом еще одна запись гласила: "Есть решение ЦК -- на контр[оль] Чернухе" (В. Н.Чернуха -- ответственный работник секретариата Политбюро). Ясно, что какое-то высокое лицо или несколько лиц, не оставляя следов, затормозили дело. Было ли вообще принято это постановление в предложенном Мураловым виде и когда, выяснить не удалось. Похоже, что этого не случилось, так как 22 августа 1936 года Муралов отправил еще один многословный документ секретарю ЦК ВКП(б) Кагановичу и зам. предсовнаркома СССР Чубарю, в котором снова описал по пунктам важность проведения конгресса, обозначил основные советские и зарубежные научные школы, которые будут представлены, сказал, что 750 заявок из-за рубежа (вместо 600 ожидавшихся) уже получено и т. д. и т. п. (11).
Очень быстро в аппарате Политбюро появился отзыв относительно плана Муралова, подписанный Бауманом и направленный Сталину и Молотову. В нем ситуация с конгрессом описывалась не столь радужно. Во-первых, вмешательство в научную программу пошло дальше: было заявлено, что "значительная часть советских ученых выступит в качестве докладчиков по основным вопросам", во-вторых, список этих основных докладчиков выглядел уже довольно странно: "академики Лысенко, Мейстер, Серебровский, проф. Левит и др." (12). На первое место тем самым выставили Лысенко, а не генетиков. Затем был отведен абзац рассказу еще об одном "народном выдвиженце" -- Цицине. А через два абзаца, отведенных техническим вопросам, начинался длинный разбор политически заостренного вопроса, как ученым на конгрессе обсуждать проблему генетики человека, и был сделан упор на то, чтобы руками западных ученых навести "критику расовых теорий":