В резюмирующей части документа его авторы, правда, заявляли, что, по их мнению, учитывая бедственное положение ВАСХНИЛ, нужно провести срочно довыборы, однако подходили к вопросу по-большевистски -- предлагали выборы провести под неусыпным контролем "комиссии ЦК ВКП(б)" (84).
Краткая запись в протоколах заседаний Оргбюро раскрывает, что же произошло на заседании. Протокол ╧ 303 сообщает, что в присутствии Булганина, Жданова, Кузнецова А., Маленкова, Мехлиса, Михайлова, Суслова и других был рассмотрен вопрос о положении в ВАСХНИЛ, что были выслушаны выступления по этому вопросу Боркова, Лысенко, Жданова, Маленкова и что было решено:
"Заслушать на Оргбюро ЦК ВКП(б) в первой половине июня 1947 г. доклад президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им В.И.Ленина т. Лысенко о деятельности академии.
Вопрос о выборе новых академиков в ВАСХНИЛ решить в связи с рассмотрением доклада т. Лысенко" (85).
Эта запись позволяет уверенно говорить то, о чем историки догадывались давно -- Лысенко в вопросе назначения академиков без выборов своего не добился, более того, нарвался на то, что ему было предложено сначала отчитаться полностью за деятельность академии, в которой он уже десять лет президентствовал.
Хотя это еще не было явным проигрышем, но положение становилось трудным. Надо было искать срочно выход из положения, потому что еще один неверный шаг мог привести к падению в пропасть. Лысенко это прекрасно понимал, так как оставался настоящим гением кабинетных игр. Он не мог не осознавать, что и поддержка Сталиным в одночасье могла прекратиться. Если на секретариате ЦК расклад сил окажется не в его пользу, то, не ровен час, вождь мог принять точку зрения коллегиального органа ЦК. Лысенко знал, что Сталину не раз было свойственно разыгрывать роль выразителя воли масс, решений коллективов, и он мог не пойти против своего же Секретариата в таком вопросе, как одним Лысенко больше -- одним меньше, при его теории, что незаменимых нет.
И Лысенко решает спустить обсуждение на Секретариате под откос. Его должны были заслушать в первой половине июня 1947 года. Чтобы быть точным, то есть не упреждая событий, но и не запаздывая по срокам, объявленным Секретариатом ЦК, тютелька в тютельку -- 14 июня, на бланке ВАСХНИЛ Лысенко пишет записочку из четырех строк Секретарю ЦК партии Жданову, в которой сообщает, что направляет докладную записку в Оргбюро и отчет о деятельности ВАСХНИЛ (86). Отчет был чистой воды похвальбой, которой Лысенко грешил всю жизнь. На одиннадцати страницах он перечислял 21 тему, по которым работали лысенковцы (87). Из отчета вытекало, что якобы всё, что надо, ученые под его руководством делают, потому сады цветут и нивы плодоносят. Но вряд ли кто-то в зданиях на Старой площади, где располагался ЦК, взялся бы читать весь отчет. А вот докладная записка была написана для начальства и содержала комбинацию двух жанров -- наступательного и плакательного. Эта смесь самодовольства с разрывающей сердце печалью (связанной с тем, что до сих пор партия не подавила его научных противников до конца), пронизывает всю записку от первой до последней страницы:
"...Думаю, что будет недалеко от истины сказать, что буржуазная биологическая наука настолько же метафизична и немощна, как и буржуазные науки... настоящую агробиологическую науку можно строить только в Советском Союзе, где господствует философия диалектического материализма, где Партией и Правительством созданы буквально все необходимые материальные и моральные условия для теоретического творчества науки...
Меня буквально, мучает то, что я до сих пор не смог, не сумел довести до сведения Правительства и Партии о состоянии биологической и сельскохозяйственной науки в стране...
В Академии с.х. наук есть много неполадок и ненормальностей, их-то я и прошу помочь исправить. Но эти неполадки и ненормальности вовсе не те, которые обычно указывают работники науки. Это относится и к ряду работников аппаратов учреждений, призванных помогать и руководить сельскохозяйственной наукой.
Я отрицаю утверждение, что Академия сельскохозяйственных наук находится в состоянии прозябания...