Глава 18. Совершенно секретно
МАРТ НЕ УТАИЛ от Ллевелина ни единой подробности.
– Вот и все, что тогда случилось – закончил он. – Это моя вина, и я готов понести наказание, потому что так будет правильно. Думаю, все началось тридцать лет назад, когда Ла Бушери впервые столкнулся с крупной неудачей и ступил на путь, который привел его… к этому. Когда я позволил себе заснуть, все вышло из-под контроля. Я не ищу оправданий, Лидер. Я рад, что сделал все это. Меня тревожит только оплошность, но даже об этом уже поздно волноваться.
Ллевелин посмотрел на него, усталость на его темном морщинистом лице больше, чем когда-либо, стала походить на истощение. Но гнева там не было. Они остались одни: Март, Ллевелин и Даниэлла. Марта привязали к специальному креслу, удобному, но жесткому. Стражники ждали снаружи. Разговор шел втайне от всех остальных. Ллевелин доказал это в следующую секунду, когда случилось кое-что, поразившее Марта.
– Возможно, ты все сделал правильно, – сказал он. – Думаю, многие из нас почувствовали некоторое облегчение, когда что-то, наконец, выбило кромвеллианскую культуру из летаргического сна.
– Вы хотите сказать… – уставился на него Март. – Хотите сказать, вы на нашей стороне?
– Конечно же, нет. Что вы можете предложить, кроме анархии? Я сделаю все, чтобы восстановить старый режим, но с некоторыми изменениями. Нужно, чтобы он стал более гибким. Более масштабным. И ты поможешь мне, Март.
Март покачал головой. Даниэлла все еще не сводила с него глаз, и ему показалось, что ее взгляд немного прояснился.
– Я не могу вам помочь, – ответил он. – Даже если я захочу, меня никогда не примут обратно. Да я и не хочу. К тому же вы ошибаетесь. Старый порядок вернется уже месяцев через шесть. Кромвеллианизм не может быть гибким. Он либо неподвижно стоит, либо полностью разваливается. Так уж устроен этот режим.
– Ты ушел от нас, не пройдя курс лечения до конца, – не обратив внимания на остальные аргументы, напомнил ему Ллевелин. – Никто не будет винить тебя за безумные поступки, совершенные в таком состоянии. Я хочу, чтобы ты завершил процедуру, Март. С тех пор, как ты включил то устройство и вернул себе воспоминания, я продолжал развивать этот метод. Раньше его никогда не использовали на разуме, подобном твоему. Разумеется, все результаты автоматически записывала машина. Эти данные позволили мне сделать важный шаг к решению твоей проблемы. Я работал над ней в свободное время.
Ллевелин открыл раздвижную дверь рядом с собой, и все трое посмотрели на сияющую лабораторию за ней. Там стояло знакомое кресло, похожее и, тем не менее, не похожее на то, в котором Март взорвал в своей голове бомбу, начиненную противоречивыми воспоминаниями. Ллевелин спокойно подошел к нему и положил руку на спинку его кресла. Кресло покатилось.
– Следуй за мной, – сказал он. – Ты тоже, Даниэлла.
Они оказались в помещении с высоким потолком и множеством ярких ламп. Здесь дождь тоже яростно бил в окна так, что, кроме воды, ничего не было видно, хотя за стеклами то и дело сверкали фиолетовые отсветы молний, а гром, казалось, раскачивал все огромное здание.
– Март, я хочу, чтобы ты позволил мне закончить работу над твоим сознанием, – попросил Ллевелин. – Сейчас ты не в состоянии мне отказать. Сейчас ты даже не можешь нести ответственность за свои действия. Как только я верну тебя к нормальной жизни, ты поймешь, насколько я был…
Его прервала одно событие. Никто из троих не успел понять, что именно произошло. Однако, гром внезапно загрохотал гораздо сильнее, и в лабораторию ворвался холодный ветер с дождем. Затем все трое почти машинально повернули головы к окну.
Там стоял Ла Бушери и улыбался невеселой улыбкой скелета, в руке у него был лучевой пистолет, а по грузному телу стекала вода. Даниэлла, Хэверс и Ллевелин увидели за ним балкон и бурю, которую он сам создал. Все еще улыбаясь, он зашел в помещение и закрыл дверь на балкон.
– Нет, Март, – сказал толстяк. – Не будь дураком. Он не может заставить тебя принять лечение, если твое сознание сопротивляется. Ты же знаешь, что он хочет сделать, не так ли? Снова тебя загипнотизировать, чтобы ты стал Лидером-роботом. Не доверяй ему.
– Это неправда, – бесстрастно ответил Ллевелин.
Было странно смотреть, как эти двое, казалось, по-научному дискутируют, споря о свободе воли так доходчиво, будто один не держал другого на мушке. А на лице человека с пистолетом было явно выраженное безумие.