Миллер замигал, пытаясь найти названия этих переливающихся оттенков, которые, казалось, объединяли известные цвета в совершенно незнакомые сочетания, выше и ниже видимого человеческому глазу спектра радуги.
– О, да он проснулся, – сказала одна из женщин.
Мужчина рассмеялся в ответ и сказал:
– Смотрите, какой он удивленный!
Все заулыбались и повернули к Миллеру радостные лица.
Он что-то сказал – даже не помнил, что, – и замолчал, почувствовав потрясение от резкой дисгармонии собственного голоса. Это было так, словно сквозь прекрасные, ритмичные арпеджио гармонии прошел уродливый диссонанс. Лица людей на мгновение застыли, словно они сконцентрировались на чем-то другом, чтобы не слышать эти жуткие звуки. Затем женщина, на которую Миллер обратил внимание, подняла руку.
– Стойте, – сказала она. – Послушайте меня секунду. Нет никакой нужды говорить вслух.
В голосе ее послышалось легкое отвращение. В голосе? Нет, это не так. Никакой голос не может быть таким сладостно музыкальным, таким прекрасным и гармоничным.
Миллер смотрел на нее. Ее лицо было маленьким, бледным треугольником, прекрасным, волшебным и странным, с огромными фиалковыми глазами, а локоны массы волос, казалось, протекали друг сквозь друга. И каждый локон был иного пастельного оттенка, тускло-зеленого или бледно-аметистового, или желтоватого, как туманное утро. Но почему-то Миллер не чувствовал удивления. Эта причудливая прическа так соответствовала лицу женщины…
Он снова открыл было рот, но женщина – он был потрясен ею, хотя перед этим думал, что уже ничто не может потрясти его, – внезапно оказалась возле него, хотя еще долю секунды назад стояла шагах в десяти.
– Вам еще предстоит многому научиться, – сказала она. – Но для начала хотя бы не забывайте не говорить. В этом нет нужды. Просто оформите свои мысли. Это очень легко… Нет, закройте рот. Думайте. Думайте свой вопрос.
Губы ее слегка шевельнулись, но просто для выразительности. Ни одни голосовые связки не могли образовать такой неземной, сладостный и богатый голос с удивительными изменениями и нюансами. Телепатия, подумал Миллер. Это должна быть телепатия.
Все стояли, вопросительно глядя на него.
– Думайте мне, – тихонько сказала женщина, нет, не сказала, подумала. – Структурируйте мысль более тщательно. Понятия должны быть закруглены и завершены. Позже вы научитесь думать целыми абзацами, но пока что и не пытайтесь. А то я воспринимаю один лишь туман…
– Это телепатия? – подумал Миллер, тщательно повторяя в голове каждое слово.
– Все еще туманно, – ответила она. – Но немного яснее. Вы просто не привыкли к четкому мышлению. Да, это телепатия.
– Но как я могу… Где я вообще? Что это за место?
Она улыбнулась ему, а по группе прокатился смех.
– Еще медленнее. Помните, вы только что родились.
– Я… что?
Мысли, казалось, полетели, как маленькие яркие насекомые, задевая края его сознания. Полунасмешливая, дружественная мысль одного мужчины, беглый комментарий другого.
Бранн, подумал Миллер, вспомнив. Как насчет Бранна. Где он?
Повисла мертвая тишина. Никогда он не слышал такой тишины. Это была тишина мысленная, не физическая. Но он почувствовал связь сверхчувствительную, быструю и членораздельную между этими людьми. Потом женщина с радужными волосами резко схватила его за руку, в то время как остальные поплыли прочь, через призменные листья к золотым деревьям.
Женщина осторожно потянула его под звенящую листву, где плавал разноцветный туман. Откинув свободной рукой перед их лицами фиолетовую вуаль, она сказала:
– Мы не упоминаем Бранна, если можем избежать этого. Иногда произнести его имя – значит призвать его. А Бранн сегодня в опасном настроении.
Миллер взглянул на нее хмурым, сосредоточенным взглядом. Ему было о чем спросить. И на странном языке мыслей, которым он понемногу уже начал овладевать, Миллер сказал:
– Я ничего не понимаю. Но я уже слышал твой голос… Скорее, твой… – я не знаю, как вы это называете.
– Вы имеете в виду, мыслеречь? Да, вы научитесь распознавать мыслеголоса. Подражать слышимому голосу просто, но мыслеголосу подражать невозможно. Это часть человека. Так вы все же слышали мой мыслеголос прежде? А я думала, что вы спали.
– Вы – Тси.
– Да, – сказала она и словно отдернула зазвеневший хрустальный экран.
Перед ними словно возник низкий крепостной вал из света… или воды. Метр в высоту, он вел себя, словно жидкость, но сиял, как свет. А за ним было голубое небо и чистый, головокружительно крутой спуск к лугам в сотне метров внизу. Все было почти ослепляюще ярким, каждая прекрасная деталь выглядела резкой и великолепной.