Является ли случайным мое положение в данной точке четырехмерного пространства в данном состоянии? Объективная историческая необходимость, выдвигающая на передний план личность, нужную обществу, или Божественная Высшая Воля определяет мое положение? Было ли все предрешено еще в тот момент, когда первичный бульон обрел подобие жизни, или события действительно случайны? Могу ли я своей волей направить историю так, как это не запланировано? Я не знал ответы на эти вопросы, я даже не был способен искать их. Я мог только вдыхать ни на что не похожий запах волос Гермионы и прижимать к себе теплое девичье тело.
Кто составил цепочку случайностей, которая свела нас вместе? Есть ли что-то кроме холодной вероятности, ответственное за мое просто человеческое счастье? Я был готов возносить хвалу любым богам и силам за те случайности, что привели меня в эту точку, если бы был хоть немного уверен, что это может помочь. Но кому нужна моя неумелая и скверная молитва?
—Завтра экзамен, нам нужно выспаться, — донесся до сознания голос Гермионы, и я с сожалением отпустил ее.
—Да, ты права, нужно выспаться, чтобы быть в форме, — грустно улыбнулся я.
Она явно не поняла моего печального настроения, только улыбнулась в ответ и пошла к себе в спальню, в последний раз проведя рукой по моим волосам.
Как бы ни старался я доказать отсутствие смысла в оценках ЖАБА, но Гермиона настояла на серьезной подготовке к выпускным экзаменам, хотя бы в последние недели. Приятным бонусом было то, что практика по многим предметам, учитывая наше более глубокое понимание, давалась легко. Вот с теорией было сложнее, хотя, например, в трансфигурации ее был самый минимум, а в рунах и арифмантике она была на порядок более низкого уровня в сравнении с тем, чем мы занимались в свободное время. Основные проблемы у меня были с теорией зелий, но с некоторой помощью конспектов Гермионы, никогда не пропускавшей свой любимый предмет, я вполне разобрался со свойствами зелий и их компонентов. Заучивать составы я считал абсолютно бесполезным, так что рассчитывал запомнить большинство из них за несколько дней до самого экзамена. Все аргументы Гермионы разбивались о мой ироничный взгляд на толстый талмуд, в котором все их можно было найти в любой нужный момент.
В камине полутемной гостиной Гриффиндора потрескивали раскаленные угли, наполняя помещение приятным теплом. Яркие в солнечном свете цвета наполнились глубиной и насыщенностью, темные тени, отбрасываемые старинной мебелью, сгладили острые углы и неровности. Из открытого окна веяло свежим ветерком, колышущим тяжелые шторы.
На часах еще не было и часа ночи, но все уже разошлись по спальням. Несмотря на целый день интенсивной подготовки к экзаменам, сна не было ни в одном глазу. Я подошел к окну и оперся на подоконник, вдыхая свежий воздух, наполненный запахами лета.
В который раз я задумался, в какой стадии сейчас находится противостояние Лорда и Дамблдора. После знаменательной встречи с Лордом, как я и предполагал, он отвлекся от меня на более насущные дела. Расчет на его адекватность был, конечно, очень слабым, но я выиграл эту ставку. Дамблдор же примерно каждые два месяца устраивал идеологические чаепития, упорно поддерживая работу макаронных фабрик, производящих отборную продукцию, замешанную на необходимости борьбы с Лордом. Иногда мне казалось, что мои уши не выдержат такого веса, но я сжимал зубы и послушно кивал. Маска на его рассказы только больше убеждалась в необходимости развития и укрепления Легиона, но от чая отказывалась. Постоянные намеки директора на помощь в поиске крестражей я с не меньшим упорством игнорировал. Уследить за наполовину тайным противостоянием двух Великих магов современности пока не представлялось возможным, но с другой стороны я и не принимал в нем деятельного участия.
А вот события на политическом Олимпе магической Британии освещались широко, пусть и не очень полно. Вероятно, Лорд действительно задумался о перспективах своей дальнейшей деятельности и значительно усилил политическую активность, продавливая законы, прямо ущемляющие права маглорожденных. Например, были приняты законы, запрещающие занимать руководящие посты в государственных учреждениях без долгого бюрократического согласования или устанавливающие серьезный имущественный ценз при вступлении в брак с нечистокровными. Дамблдор, естественно, протестовал, продавливал поправки и отсрочки, но перед самым важным голосованием выделялся яростным стратегическим молчанием и печальным осуждающим взглядом. Общество все ярче и резче разделялось на две противоборствующие партии, а риторика диалога между сторонами становилась все жестче.
Я закрыл глаза и втянул приятный прохладный воздух. Экзамены меня почти не волновали, я больше беспокоился, что вскоре мне придется сделать свой ход в этой партии. Нагнетание напряжения не могло длиться вечно, назревающая война была видна невооруженным взглядом. Хотя открытые нападения на маглов стали более редкими, достаточно было одной крупной провокации, чтобы вспыхнул огонь. Нужно очень постараться, чтобы развернуть ситуацию в свою пользу, тем более что момент как раз подходящий. Вот только для осуществления планов было только одно действенное средство — деньги. Тяжело вздохнув, я отправился спать.
Утро встретило меня тяжелой головой и привычным храпом Рона. Выспаться совершенно не получилось, так что я спустился в гостиную, открыл конспекты и взял привычную чашку крепкого кофе, появившуюся на маленьком столике. Похвалив Добби, я углубился в повторение теории заклинаний.
Спустя час мы с Гермионой вошли в Большой зал. Есть не хотелось, да и на пустой желудок думать гораздо лучше, так что я флегматично опустошал очередную кружку крепкого кофе.
—Как ты можешь быть таким спокойным? — взвилась Гермиона, бросив ложку в нетронутую тарелку с кашей. — Я уже вся извелась!
—Я уверен и в тебе, и в себе, — пожал я плечами. — Мы неплохо подготовились, к тому же я ужасно нервничаю.
—Неплохо! А должны были отлично! Нервничает он, что-то незаметно, сидишь тут спокойный, как слон, и кофе пьешь!
—Гермиона, я тебе уже говорил, оценки мало на что будут влиять в твоей дальнейшей жизни, — строго сказал я. — Не переживай так сильно, это всего лишь экзамены. Если тебе так не терпится, то лучше повтори еще раз.
Гермиона уже хотела отчитать меня в очередной раз, но, видимо, решила, что совет я дал неплохой. Она тут же вытащила толстую тетрадь, чуть не сбив стакан с соком, и начала читать. Я только вздохнул, еще одна поворотная точка моей жизни, которая ничего не решает. Скоро мне придется сделать выбор и рискнуть, это меня волновало гораздо больше экзаменов. Рядом уселся бледный и нервный Рон, трясущимися руками он пробовал пододвинуть к себе сок. Общая нервная обстановка мне надоела, так что я подхватил сумки, взял под локоть протестующую Гермиону и направился в аудиторию.
Экзаменационный марафон не приносил каких-то особенных чувств, кроме, разве что, удовлетворения и облегчения. После каждого сданного экзамена я осознавал свою свободу с новой ясностью. Все это, правда, относилось к Гермионе в меньшей степени, ее приходилось успокаивать почти каждый вечер. Вот кто придумал объявлять все оценки одновременно по окончанию экзаменов, не иначе, чтобы студенты больше нервничали? Но это же традиция!
Нервная обстановка и необходимость повторить что-нибудь отвлекали от мрачных мыслей. Мешала только взволнованная толпа однокурсников, постоянно обсуждающая возможные ошибки. Я в дискуссии никакого участия не принимал и, по возможности, удерживал Гермиону. Мое спокойствие будоражило молодые неокрепшие умы, вызывая вопросы, я же только пожимал плечами и говорил: «Зачем переживать о том, что нельзя изменить?»
Экзаменационные задания не были очень сложными, поэтому я совсем не удивился, когда получил «П» по большинству предметов, только зелья, астрономия и гербология не поддались моим стараниям, напротив этих предметов в окончательном табеле стояли гордые «В». Примерно на такие оценки я и рассчитывал, так что был не особо удивлен и взбудоражен. А вот Гермиона, хмыкнув на мой флегматичный вид, гордо показала свой табель со всеми «Превосходно». Я не мог пропустить такой прекрасный повод подхватил ее и закружился. Только когда Гермиона в моих руках перестала возмущаться и покрылась смущенным румянцем, я осознал, что в данный момент мы находимся посреди Большого зала. Не особо этим смутившись, я провальсировал к выходу из зала и, опустив ее на землю, поцеловал.