Не прошло и пары дней после публикации небольшого объявления об открытом собрании Легиона в «Пророке», как появилась статья Скитер в специальном, хорошо хоть не экстренном, выпуске. В ней Рита, прежде всего, уделила внимание размаху моей скромной персоны и ее значимости для волшебного мира. Не забыла она напечатать и мою программную речь о ценностях Легиона и мое приглашение на собрание, за этим мы проследили в первую очередь. Магическое сообщество, судя по опубликованным письмам читателей, съело мои идеологемы, не подавилось и ударилось в уже привычную истерию. Абсолютно все газеты и журналы каким-нибудь образом упомянули наше собрание. Несмотря на полувоенное положение женские журналы обсуждали фасоны платьев, наиболее удачные для соблазнения меня. Желтая пресса несколько раз перемыла косточки каждому известному Легионеру, с остервенением стараясь взять интервью у Паладинов, Старших Рыцарей или Магистров, но были довольны словами и простых Рыцарей. Началась такая активная спекуляция некими билетами на мероприятие, что нам пришлось еще несколько раз объявить, что мы ждем каждого и не требуем платы. Кто-то называл предстоящее собрание главным общественным светским событием года, кто-то — пиром во время чумы, но равнодушных почти не осталось. Только высшие аристократические семьи хранили гордое молчание, что было вполне ожидаемо. Общество страдало от предвкушения, но даже не задумывалось, к чему это может привести.
Последние дни были наполнены хлопотами. Приходилось обращаться с министерскими чиновниками и аврорами, отстаивая свою точку зрения, что не приносило душевного спокойствия. Мне требовалось отвлечься и поговорить с кем-нибудь об отстраненных вещах. К сожалению, посещение доктора Лектера, учитывая возможные акты агрессии со стороны недальновидных родственников наших пленных, было слишком опасным в данный момент. Однако, я смог уговорить его зайти к нам в гости и ждал с минуты на минуту.
В гостиную вошла нахмурившаяся Гермиона. Она не доверяла Ганнибалу и частично ревновала меня к нему, но видела, что сейчас разговор с Лектером будет очень полезен. Неопределенно проведя рукой, Гермиона села в соседнее кресло, на маленьком столике перед нами появилось три бокала красного вина. Я рассеянно взял один из них и немного отпил рубиновой жидкости с насыщенным вкусом. Раздался негромкий хлопок и посреди комнаты появился, как всегда, безукоризненный доктор Лектер и Кричер. Домовик низко поклонился и исчез, а Ганнибал медленно оглядел комнату, ни на чем не задерживая взгляда, и сел в приготовленное для него кресло.
—Добрый вечер, Гарри. Мисс Грейнджер. Вы, как и в прошлую нашу встречу, обворожительны.
—Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она и ответила на комплимент сдержанной улыбкой.
—Добрый вечер, доктор Лектер, — я улыбнулся более приветливо и взглядом указал на вино.
Покручивая в пальцах бокал, я наблюдал, как Лектер посмотрел напиток на свет и почти незаметно принюхался.
—Вы совершенно не разбираетесь в вине, молодые люди, — сказал он с сожалением и поставил бокал обратно на стол. Мы синхронно пожали плечами, а Гермиона немного покраснела.
—Никогда не был ценителем, — я сумел сделать еще глоток и задумался, смотря на отражение пламени камина. Гермиона и Ганнибал не спешили прерывать молчание.
—Я уже далеко не тот напуганный мальчишка, — наконец, сказал я, — что пришел к Вам в первый раз, доктор Лектер. И меня теперь заботят другие, более сложные вопросы.
—Это трудно не заметить, — серьезно сказал Ганнибал. — Как Ваш лечащий врач, я очень доволен прогрессом.
Он обозначил кивок, предлагая продолжать, и сложил пальцы домиком.
—Каково это быть хищником, доктор Лектер? Каково ощущать собственную власть над судьбами людей? Что Вы чувствуете при этом?
—Мне кажется, Вы и сами уже можете ответить на этот вопрос.
—Почему Вы так думаете? — Гермиона подозрительно прищурила глаза и положила правую руку на колени.
—Опыт, мисс Грейнджер, опыт. Не думаете же Вы, что оба способны идеально притворяться? Это искусство недоступно почти никому.
—Возможно, Вы правы, — я немного покачал головой. — Но в какой момент хищник перестает быть хищником? Когда наступает момент пресыщения?
—Очевидно на пике экстаза, когда добыча поймана, — спокойно ответил Ганнибал. — Он снова не станет хищником, пока перед ним не появится новая еще более интересная цель.
— То есть, если цель будет недостижимой, то и пресыщения не наступит?
—Очень сложно осмысленно следовать за абстрактными целями и недостижимыми идеалами. Гораздо проще постепенно достигать маленьких целей, именно так поступает большинство разумных людей.
—А Бог тоже хищник? — неожиданно спросила Гермиона.
Ганнибал внимательно посмотрел на нее.
—Согласно догмам большинства религий Он безначален, бесконечен, неизменен, всеведущ, всемогущ и беспределен. Бог является причиной существования мира и заполняет его. При условии Его существования, Он, безусловно, является хищником, всепоглощающем и недоступном в понимании. Идеально жадным хищником, не поглощающим, а распространяющим себя.
—Но в чем же тогда Его цель? — я подался вперед, вспомнив, как сам пытался ответить на этот вопрос.
—Мир бы потерял часть своей изысканной сложности, если бы я смог дать ответ на этот вопрос. Вам так не кажется?
—Бог всегда должен оставаться непознанным и сакральным, — задумчиво проговорил я. — Но разве Его действия, изменяющие мир, не позволяют познать Его цели? Почему неотъемлемой Его чертой не является бездействие? Ведь любой акт направленной воли должен изменять и Его самого.
—Откуда нам знать, какие законы распространяются на Бога и распространяются ли вообще? По крайней мере, в моем сознании «должен» не может относиться к всемогущему существу. Мы даже не можем быть уверены в том, что Он является частью нашего восприятия четырехмерного пространства. Даже если это и так, то способен ли человек уложить абсолютно все прошлые, настоящие и будущие события в единую систему, подвластную, возможно, недостижимой логике?
—И точно так же мы не можем говорить, что Он вне нашей вселенной, поскольку не уверены в ее конечности, — как будто для себя проговорила Гермиона.
—Все ответы на эти вопросы могут опираться только на веру в существование непознаваемого чуда или в возможности научного познания.
—Но сможет ли человечество когда-либо осознать бесконечность, если она существует?
—Все зависит от того, сможет ли оно выйти за рамки своего по определению ограниченного сознания.
Гермиона, выслушав ответы Лектера, слегка закусила нижнюю губу и проговорила:
—Разве человек способен переступить через любую черту и остаться человеком?
—Смотря что Вы понимаете под этим понятием, — слегка улыбнулся Лектер. — Может, только переступая через себя и выходя за любые рамки, он и становится настоящим человеком. Чаще всего заблуждение о собственном могуществе является неотъемлемой чертой нашего существования. Но кто сказал, что человек не способен на все, что может вообразить?
—Но в чем же тогда отличие Человека и Бога? — во второй раз задал я Лектеру тот же вопрос.
—Может в воображении, — пожал плечами Ганнибал, — может в средствах, целях или воображении. А может Бог всего лишь идеализированный образ человека. Выберете себе тот вариант, который Вам больше нравится.
—У Вас очень утрированное представление о мире, доктор Лектер, — немного усмехнувшись, сказала Гермиона. — Как-то все слишком просто получается.
—Все может быть либо слишком простым, либо чрезмерно сложным, мисс Грейнджер, — серьезно ответил Ганнибал. — Это зависит исключительно от вашего восприятия. Если есть выбор, то не разумно идти трудным путем.
Мы немного помолчали, я попробовал примерить на себя неизвестную мне маску.
—Это был очень занимательный разговор, — слегка улыбнулся Ганнибал. — Но мне, к сожалению, уже пора.
—До свидания, доктор Лектер, — легко кивнул я в ответ.
Гермиона вежливо улыбнулась на прощание, наблюдая, как Ганнибал и Кричер исчезают из нашей гостиной.