– Мой врач. Арвидас Моргунас…
Дронго несколько удивленно взглянул на свою собеседницу.
– В вашем окружении много людей из бывшего Советского Союза, – заметил он.
– Так получилось, – согласилась Кристин. – Именно поэтому мне нужен был такой специалист, как вы. Знающий менталитет людей и Запада и Востока. Что касается самого Арвидаса, то он живет на Западе уже пятнадцать лет. Он переехал в Канаду еще в девяносто первом. В Монреале жил его дядя, брат его матери. Моргунас уже был практикующим врачом-хирургом, и ему пришлось повторно сдавать экзамены на право работать по специальности. Он работал в Ванкувере и Сиэтле. В девяносто девятом переехал в Лос-Анджелес. Уже два года работает со мной. Он разрабатывает мои диеты, следит за моим весом, самочувствием, настроением. Если хотите, он скорее не врач, а наставник. Скорее психотерапевт, чем обычный лечащий врач.
– Сколько ему лет?
– Пятьдесят два. Или пятьдесят один. Во всяком случае, больше пятидесяти, это я точно помню.
– Он женат?
– Да. Он женился уже после переезда в Монреаль. У него очаровательная супруга – Жаклин Эстли. По матери она француженка. Они женаты уже много лет, и у них двое детей.
– Девять человек, – задумчиво сказал Дронго, – довольно большая компания для актрисы, которая собирается прилететь на свою виллу, чтобы сняться в обычном документальном фильме. И каждый из них знает, что вы полетите на Барбадос.
– Каждый, – подтвердила Кристин, – но я не собираюсь подозревать никого из них. Это было бы слишком глупо. Меня окружают близкие мне люди, которых я знаю не один год. Сестра, сын, муж, их близкие, врач, секретарь, визажист. Кого из них я могла бы подозревать? Разумеется, никого.
– Когда я смогу получить подробный план вашей виллы?
– Я перешлю вам его сегодня вечером, – сказала Кристин.
– Хорошо. Но мне нужно будет вылететь туда раньше вас, чтобы все проверить непосредственно на месте. Когда вы в последний раз были на своей вилле?
Она вдруг вздрогнула. Было очевидно, что подобный вопрос застал ее врасплох. Она взглянула на Дронго, словно не понимая, о чем он спрашивает.
– Я была там… я была там примерно десять месяцев назад, – не очень решительно выдавила Кристин.
– Одна?
– Вы полагаете, что кто-то из моих близких отправился на Барбадос специально для того, чтобы отправить эти письма и напугать меня? – начиная нервничать, спросила она.
– Я ничего подобного не сказал. Я только уточнил: кто именно был с вами на Барбадосе? Врач, секретарь, визажист? Вы были с мужем, с сыном, с сестрой?
– Мы были все вместе. В январе этого года. Со мной были все мои близкие, друзья, родные. Мы обычно летаем всей компанией. Моя сестра со своим другом. Врач, секретарь, визажист. Мой сын.
– Вы были вместе с супругом?
– Да, он тоже был с нами.
– А подруга вашего сына?
– Нет, ее не было.
– И вы никого не подозреваете? Может, это просто неудачная шутка? Или кто-то из съемочной группы решил таким эксцентричным образом сорвать подготовку к вашему фильму?
– Съемочная группа прилетит туда только через несколько дней. Со мной все вопросы решает режиссер фильма. Ему семьдесят четыре года. И он явно не похож на шутника. Меня очень беспокоит, что вы пытаетесь свести эти угрозы к обычным шуткам. Это были не обычные шутливые послания, мистер Дронго. Я понимаю шутки и люблю их. Но в этих двух посланиях содержались конкретные угрозы в мой адрес. Очень конкретные. Там была такая фраза: «Если появишься на своей вилле, то обязательно умрешь». Вот так. И поэтому я просила найти такого специалиста, который взялся бы мне помочь.
– Я все понял. – Дронго подумал, что еще не поздно отказаться. У этой женщины, несмотря на кажущуюся безмятежность, явно были до предела взвинчены нервы. Впрочем, у творческих людей подобное в порядке вещей.
Он поднялся первым.
– Я надеюсь, что смогу разобраться с этими посланиями и оказаться вам полезным, – сказал Дронго.
Она взглянула на него снизу вверх. Усмехнулась.
– Но вам не очень хочется связываться с такой взбалмошной стервой, как я? – вдруг спросила Кристин.
– Если откровенно…
– Разумеется, откровенно.
– Не хочется, – ответил Дронго. – За время нашего разговора вы уже дважды срывались. Или трижды? По-моему, это много.
– Тогда почему вы соглашаетесь?
– Вы мне нравитесь, – честно признался Дронго. – Именно такой я и представлял себе известную актрису. Немного сумасшедшей, немного неуравновешенной и очень стильной.