— Он? Но кто?! — воскликнул Фродо, отбрасывая последнюю осторожность.
— А, он-то? Да Гэндальф, конечно, если вы с ним знакомы. Говорят, он волшебник. Сам я за это не поручусь, но мы с ним большие приятели. Правда, не знаю, что он мне устроит, когда опять наведается. Боюсь, наведет порчу на все мое пиво или превратит меня в какой-нибудь чурбан. Он ведь скор на руку. Но поправить уже ничего нельзя, что сделано, то сделано…
— Но что же ты такого сделал? — снова перебил Фродо, начиная терять терпение, — мысли в голове у Подсолнуха ворочались что-то уж чересчур медленно.
— Так бишь где я остановился-то? — вопросил корчмарь и растерянно прищелкнул пальцами. — М-м… ах да! Старина Гэндальф! Заходит он, значит, месяца три назад ко мне в комнату, даже не постучавшись. «Подсолнух, — говорит, — утром меня здесь уже не будет. Не окажешь ли мне одну услугу?» — «Только назовите», — говорю. — «Я шибко спешу, братец, — продолжает он, — времени ни минутки, а тут письмецо одно, и мне бы позарез надо его доставить в Заселье. Ты можешь кого-нибудь послать туда, только чтоб понадежнее?» — «А как же, — говорю, — вот хоть прямо завтра, ну, послезавтра в крайнем случае». — «Нет, — говорит, — лучше завтра». И дает мне, стало быть, конверт. Адрес ясный, все честь по чести.
Господин Подсолнух извлек из кармана конверт и по слогам, с гордостью (он весьма ценил свою репутацию грамотея) прочел:
ГНУ ФРОДО БЭГГИНСУ,
КОТОМКА,
ХОББИТОН, что в ЗАСЕЛЬЕ.
— Мне — письмо от Гэндальфа?! — вскричал Фродо.
— Ага! — поймал его Подсолнух. — Стало быть, вы все-таки Бэггинс!
— Вот именно! А потому отдайте мне сию минуту письмо и будьте любезны объяснить, почему вы его так и не отослали! Полагаю, вы с этим и пришли ко мне? Долго же вы ходили вокруг да около!
Несчастный господин Подсолнух не знал, куда деваться.
— Ваша правда, сударь, — вздохнул он. — Уж вы меня простите. Я страсть как боюсь Гэндальфа. Что он скажет, если я вам что-нибудь напортил? Но никакой задней мысли у меня не было. Я это письмо сразу в надежное местечко припрятал. На другой день никто в Заселье идти не собирался, а своих я послать тогда не мог. Ну, а там одно, другое — и выветрилось из головы. Я человек занятой. Скажите, чем можно делу помочь, я все сделаю! Но я и так обещал Гэндальфу, что позабочусь о вас, письмо здесь ни при чем. «Подсолнух, — говорит он мне, — не исключено, что этот мой друг из Заселья скоро здесь появится, и не один, а со слугой. Он будет путешествовать под именем Подхолминса. Запомни это! Но вопросов никаких не задавай. Если меня с ним не будет, значит, он, скорее всего, в беде и ему может понадобиться помощь. Сделай для него все, что в твоих силах, а я тебя щедро вознагражу», — вот что он сказал. И вот вы здесь. А за бедой, похоже, дело тоже не станет.
— То есть? — насторожился Фродо.
— Я об этих черных верзилах, — понизил голос корчмарь. — Они ищут Бэггинса, и быть мне хоббитом, ежели для доброго дела! Это было в понедельник. Собаки завыли, гуси загоготали. Что, думаю, за жуть творится? Прибегает Ноб: у дверей, говорит, стоят два каких-то черных человека и спрашивают хоббита по имени Бэггинс. А у самого волосы дыбом. Я пошел и говорю этим черным: убирайтесь, мол, восвояси, и дверь у них захлопнул перед носом. Но, говорят, они до самого Арчета ко всем приставали с тем же вопросом. И Следопыт этот, Бродяга, все навязывался, выведывал, хотел к вам прорваться. Вы еще и поужинать не успели, а он уже на порог норовил. Но я его не пустил. Уж он бы вам устроил посиделки!
— Он и устроил, — внезапно подал голос Бродяга, выходя на свет. — Но посиделки были бы куда спокойнее, если бы ты пустил его сразу, Пивовар Подсолнух!
Корчмарь так и подскочил от удивления.
— Ты?! — вскрикнул он. — Вечно встрянет! Что тебе здесь надо? И в такой час?!
— Это с моего ведома, — поспешил объяснить Фродо. — Он пришел предложить помощь.
— Вам лучше знать, — вздохнул господин Подсолнух, косясь на Бродягу с подозрением. — Но если б я попал в этакий переплет, я бы со Следопытом ни за что не стал связываться!
— А с кем бы ты стал связываться на их месте? — насмешливо спросил Бродяга. — С толстым кабатчиком, который давно позабыл бы собственное имя, не окликай его то и дело постояльцы? Уразумей наконец, Подсолнух, что этим хоббитам нельзя оставаться у тебя в «Пони», но и домой путь заказан. Перед ними дальняя дорога. Может, ты сам пойдешь с ними и отгонишь Черных?