Пончик Булджер любил Фродо, но не испытывал ни малейшего желания покидать Заселье. Ему не было любопытно посмотреть, что находится за пределами родного края, — ну вот ни капельки. Его семья переехала в Бэкланд из Восточного Предела, а если быть точным, то из Баджфорда{111}, что в Замостье, но сам он дальше Брендивинского Моста никогда и носу не казал. Согласно планам заговорщиков, он должен был оставаться дома и отвечать на вопросы любопытных, а заодно создавать у соседей впечатление, будто господин Фродо из Крикковой Лощинки никуда не уезжал. Пончик нарочно припас кое-какую старую одежду Фродо, чтобы лучше войти в роль. Никто и не подумал, каким опасным может оказаться этот маскарад.
— Блестяще! — одобрил Фродо, уразумев план заговорщиков. — Иначе Гэндальфу не узнать, куда мы поехали. Мне неизвестно, умеют ли эти Всадники читать, но я в любом случае не стал бы оставлять никаких записок — а вдруг они сюда заявятся и обыщут дом? Впрочем, если Пончик согласен держать оборону и я могу быть спокоен за Гэндальфа, то и рассуждать больше нечего. Завтра на рассвете встаем, одеваемся — и в Старый Лес!
— Завтра так завтра, — покладисто согласился Пиппин. — Но если подумать, то я, конечно, с Пончиком не поменялся бы. Сидеть тут и дожидаться Черных Всадников? Слуга покорный!
— Завтра ты чего получше дождешься. Вот забредешь в самую чащу — увидишь что почем, — пообещал Фредегар. — Завтра к этому времени ты сто раз пожалеешь, что не остался дома, со мной.
— Хватит препираться, — остановил их Мерри. — Во-первых, нам еще прибрать на кухне надо, во-вторых — завязать котомки. Пока всего не сделаем, ложиться нельзя. А завтра я вас разбужу с петухами.
Когда Фродо наконец добрался до кровати, уснул он не сразу. Ноги он за день оттоптал как следует и был рад, что дальше можно будет ехать верхом. Под конец он все-таки задремал, и ему приснился сон: будто бы он смотрит из окна высокой башни на темное море сплетшихся ветвями деревьев{112}, а внизу, у корней, копошатся и фыркают неведомые твари. Фродо знал, что рано или поздно эти твари нападут на след и отыщут его.
Потом он услышал вдали глухой шум. Сначала ему показалось, что это ветер колышет кроны бескрайнего леса, но вскоре он понял, что шумит не листва, а море. Наяву Фродо ни разу не слышал прибоя, но во сне эти звуки тревожили его часто…
И вдруг он оказался на вересковой пустоши. Деревья исчезли. Он стоял по колено в темном вереске, и воздух пах солью. Подняв глаза, он увидел высокую белую башню, одиноко вознесенную на гребне скалы. Его охватило неодолимое желание взобраться туда и увидеть Море. Он начал было с великим трудом карабкаться наверх — но небо внезапно озарилось, и послышался раскат грома.
Глава шестая
Старый Лес{113}
Фродо очнулся внезапно. В комнате было еще темно. У кровати стоял Мерри со свечой в руке; другой рукой он барабанил по двери.
— Тише, тише! Что стряслось? — Фродо ошарашенно сел, все еще под впечатлением сна.
— Он еще спрашивает! — возмутился Мерри. — Вставать пора, вот что! Уже полпятого, и туман такой, что ни зги не видно. Протирай глаза, да поскорее! Сэм уже стряпает завтрак. Пиппин, на что засоня, и то уже на ногах! Вставай, а я пошел седлать пони. Пятерых оставлю там, вьючного приведу сюда. Буди Пончика, соню этакого! Хочет он или не хочет, придется ему нас проводить, так что пусть встает!
К шести часам хоббиты были готовы. Пончик Булджер зевал вовсю. Бесшумно и незаметно выскользнули они за калитку. Мерри шел впереди с тяжело нагруженным пони в поводу. Тропинка нырнула в рощицу за домом, потом пошла полями. Листья на деревьях лоснились от влаги, на каждом сучке висело по капле. Трава поседела от холодной росы. Все застыло в неподвижности. Дальние звуки долетали на диво ясно и отчетливо: над самым ухом хлопала соседская дверь, в двух шагах кудахтали куры на чьем-то птичьем дворе…
Добравшись до стойла, хоббиты вывели оттуда оседланных пони. Это были крепкие, выносливые лошадки, каких ценят хоббиты: для скачек они не годятся, зато для долгой работы от зари до зари — лучше не найдешь. Хоббиты взобрались в седла и вскоре уже ехали дальше, в туман. Белая стена неохотно расступилась и сразу же плотно сомкнулась за ними, словно преграждая путь назад. С час езды, медленной, в полном молчании, — и наконец впереди вырос Заслон, высокий, сплошь затканный серебряными паутинками.