Эхо смолкло, и настала мёртвая тишь; только сердце Фродо гулко стучало. Долгая тишь, а потом, как через толстую стену, из-за холмов, издалека, всё ближе, зазвучал ответный напев:
Прокатился грохот разметаемых камней, и в склеп хлынул свет: настоящий, обычный дневной свет. У ног Фродо засиял в стене пролом, и в нём показалась голова Тома в шляпе с пером, а за спиной вставало багряное солнце. Свет пробежал по лицам трёх неподвижных хоббитов, смывая с них трупную зелень. Теперь казалось, что они всего лишь крепко спят.
Надрывный крик ответил на его песню; обрушились своды в глубине могильника. Затем раздался пронзительный вой, растаявший в какой-то невообразимой дали, и воцарился покой.
— Ну-ка, вылезай скорей из могильной сырости! — велел Том. — Нам ещё твоих друзей надо к солнцу вынести.
Они вынесли Мерри, Пина, потом Сэма. Мимоходом Фродо увидел в земляной осыпи обрубленную кисть, копошившуюся, как недодавленный паук. Том вернулся в пустой склеп — оттуда донёсся гул и топот. Вышел он с ворохом оружия и драгоценностей — золотых, серебряных, медных и бронзовых, старинной чеканки, в многоцветных каменьях, — взобрался на вершину могильного холма и высыпал добычу на озарённую солнцем траву.
Там он постоял молча, держа шляпу на отлёте и глядя на трёх неподвижных хоббитов лежащих рядком у подножия кургана с западной стороны. Потом, подняв правую руку, произнёс звучно и повелительно:
К несказанной радости Фродо все трое приподнялись, потянулись, протёрли глаза и вскочили на ноги. С изумлением глядели они на Фродо, на Тома, стоящего над ними на вершине кургана и казавшегося огромным, как сама жизнь, на свои белые лохмотья, венцы, золотые пояса и прочие побрякушки.
— Это ещё что, во имя всех чудес мира? — начал было Мерри, ощупав золотой венец, который сполз ему на один глаз, но сразу осёкся, помрачнел и закрыл глаза. — Да, я помню! — глухо выговорил он. — Ночью напали они с севера, воины Карн Дама, и было их не счесть. А! — он схватился за грудь. — Копьё пробило мне сердце! Но, нет! Нет! — воскликнул он, открывая глаза. — Что я несу? Это же сон. Куда ты подевался, Фродо?
— Должно быть, потерялся, — ответил Фродо, — но лучше об этом не вспоминать. Давайте подумаем о том, что делать сейчас! Пойдём дальше!
— Прямо в таком виде, сэр? — спросил Сэм. — А где моя одежда?
Он сорвал с себя венец, пояс, кольца и теперь шарил глазами по траве, словно ожидая увидеть где-то неподалёку плащ, жакет, брюки и прочие принадлежности.
— Не ищите зря одежду, всё равно не сыщите, — сказал Том, мигом спрыгнув с могильного холма и с улыбкой пританцовывая вокруг хоббитов, как ни в чём не бывало. И действительно, при виде лукавых огоньков в его глазах, они забыли о пережитом страхе.
— То есть как? — удивился Пин, с весёлым недоумением глядя на пляшущего Бомбадила. — Почему не найдём?
Том только покачал головой.
— Радуйтесь лучше, что вышли на свет из безвозвратных глубин: от свирепых умертвий спасения нет в тёмных провалах могил. Живо! Снимайте могильную гниль и по траве — нагишом! Надо стряхнуть вам подземную пыль. Ну, а я на охоту пошёл!
С этими словами он умчался вприпрыжку, то и дело громко свистя и кого-то окликая. Фродо поглядел ему вслед. Том нёсся по ложбине между холмами, подбрасывая на бегу свою шляпу и снова ловя её, с громкой песней:
Вскоре он скрылся из виду, но ветер, повернувший к югу, то и дело доносил его "хэй, хо!" и "Толстый Лямпкин!".