Эрранд мог пойти обратным путем, чтобы взглянуть на свою лошадь, подумалось Гариону, но что-то подсказало ему, что не стоит двигаться по этому широкому уступу, спиралью опускающемуся по краю провала, а следует свернуть в сторону. Он прошел не более нескольких сотен ярдов, как услышал отдаленные голоса, доносившиеся из пасти темной галереи, зияющей между скалами.
Многократно отражающееся эхо мешало различить слова, но Гариону показалось, будто он слышит голос Эрранда. Он устремился в темную галерею, ориентируясь только на звук.
Поначалу в галерее было темно, поскольку ею не пользовались, и Гарион шел на ощупь, касаясь рукой грубой поверхности скальной стены, но, повернув за угол, он увидел идущий откуда-то спереди свет - странное немигающее белое излучение, не похожее на привычное зеленоватое фосфоресцирующее сияние пещер и переходов этого сумрачного мира. Коридор вдруг резко свернул влево, и Гарион увидел Эрранда, разговаривающего с высоким человеком в белой одежде. Глаза ривского короля расширились от неожиданности: свет исходил от этого человека.
Гарион почувствовал трепет от присутствия неземного существа.
Излучавший сияние, не оборачиваясь, пригласил спокойным, тихим голосом:
- Бельгарион, присоединяйся к нам.
Гарион почувствовал, что дрожит, и беспрекословно подчинился незнакомцу.
Потом фигура в белом обернулась к нему: на Бельгариона смотрело неподвластное времени лицо самого Ула.
- Я наставляю молодого Эрионда относительно той задачи, которая предстоит ему, - произнес отец богов.
- Эрионда?
- Да, Эрионд - это его имя, Бельгарион. Пора ему отказаться от детского имени и пользоваться своим настоящим. Как ты носил простое имя Гарион, так и он прикрывался этим Эррандом. Есть в этом своя мудрость, ибо подлинное имя человека, которому предстоят большие дела, может зачастую до поры до времени представлять для его владельца опасность.
- А хорошее имя, правда, Бельгарион? - с гордостью спросил Эрионд.
- Прекрасное, Эрионд, - согласился Гарион.
Шар на рукояти большого Ривского меча в ножнах, висевшего за спиной у Бельгариона, засиял голубым в ответ на безукоризненно белое сияние Ула, и бог кивнул, заметив этот жест Шара.
- Задача стоит перед каждым из вас, - продолжал Ул, - и перед всеми, кто вас сопровождает. Все эти задачи должны быть выполнены до того, как состоится новая схватка Дитя Света и Дитя Тьмы.
- Пожалуйста, скажи мне, святой Ул, - обратился к богу Гарион, - как там с моим сыном?
- Он жив и здоров, Бельгарион. Тот, кто удерживает малыша, заботится о нем, и в настоящий момент ему ничто не угрожает.
- Благодарю тебя, - с искренней признательностью промолвил Бельгарион, потом приосанился и спросил: - в чем состоит моя задача?
- Твоя задача, Бельгарион, уже открыта тебе келльской прорицательницей. Ты должен перекрыть Зандрамас путь к Сардиону, потому что если Дитя Тьмы доберется вместе с твоим сыном до этого страшного камня, то на заключительном поединке Тьма одержит верх.
Гарион напрягся, прежде чем задать последний вопрос, потому что боялся ответа, и наконец выпалил его:
- В Ашабских пророчествах сказано, что Владыка Тьмы придет снова. Означает ли это, что Торак возродится и мне предстоит снова вступать с ним в поединок?
- Нет, Бельгарион, мой сын не вернется. Твой пламенный меч лишил его жизни, его больше нет. На новой встрече враг будет более опасным. Дух, который вселился в Торака, нашел новый сосуд. Торак был далек от совершенства, ему не хватало гордости. Тот, кто станет на его место - если тебе не удастся выполнить свою роль, - окажется непобедимым. И никакой меч - ни твой, ни все мечи этого мира - будет не в состоянии поспорить с ним.
- Значит, придется сразиться с Зандрамас, - с горечью произнес Гарион. - У меня для этого есть веская причина.
- Поединок между Дитя Света и Дитя Тьмы - это не ваша с Зандрамас встреча, - сказал Ул.
- Но ведь Зандрамас Дитя Тьмы, - возразил Гарион.
- В настоящее время - да. Так же, как в настоящее время ты - Дитя Света. Но сия тяжелая ноша перейдет с плеч каждого из вас на плечи других до того, как состоится решающий поединок. Знай это. Череда событий, начавшаяся рождением твоего сына, должна завершиться в определенное время. Тебе и твоим товарищам предстоит многое сделать до грядущего поединка. Если ты или кто-то из них не справится со своей задачей, то все наши многовековые усилия пойдут прахом. Решающий поединок Дитя Света и Дитя Тьмы должен состояться, и необходимо соблюсти при этом все условия, ибо в результате этого поединка все то, что разрозненно, станет одним целым. Судьба этого мира - так же, как и всех других миров, - находится в твоих руках, Бельгарион, и исход поединка будет зависеть не от твоего меча, а от выбора, который тебе предстоит сделать. - Отец богов с любовью посмотрел на обоих. - Не бойтесь, сыны мои. Хотя вы в чем-то и различны, но оба едины по духу. Помогайте и поддерживаите друг друга, и пусть вас согреет мысль, что я с вами.
Сияющая фигура исчезла, и по пещерам улгов прокатилось эхо - такое, словно перед этим прозвучал невообразимо огромный колокол.
Глава 2
Безмятежность сошла на Гариона, нечто похожее на ту спокойную решимость, с которой он выходил на поединок с Тораком на руинах Города Ночи на расстоянии в полмира отсюда. Вспоминая ту страшную ночь, он начал понимать обескураживающую правду. Искалеченный бог не рвался к чисто физической победе, он всей своей мощью пытался подчинить себе всех окружающих, и поражение ему нанес в конечном итоге не столько пламенный меч Гариона, сколько твердый всеобщий отказ уступить его воле. Хотя зло казалось непобедимым в мире Тьмы, оно стремилось к обладанию и Светом, и только капитуляция мира Света могла привести к победе Тьмы. И пока Дитя Света оставалось твердым и несгибаемым, его было не победить. Стоя в темной пещере, где гулко перекатывалось эхо, вызванное отбытием Ула, Гарион, казалось, читал мысли своего врага Зандрамас. Тот, несомненно, испытывал тот же страх, какой в свое время гнездился в душе Торака.
Потом Гарион понял еще одну правду, одновременно настолько предельно простую и глубокую, что она потрясла его. Такой вещи, как Тьма, не существует!
То, что казалось таким всеохватывающим и грозным, было всего лишь отсутствием Света. И пока Дитя Света будет держать это в голове, Дитя Тьмы никогда не сможет победить. Торак в свое время знал это, теперь знает Зандрамас, и Гарион наконец понял эту истину и возликовал в душе.
- Легче становится, когда поймешь это, правда? - тихо спросил молодой человек, которого прежде они звали Эррандом.
- Ты знаешь, о чем я подумал, да?
- Да. А тебе это неприятно?
- Да нет. Пожалуй, нет.
Гарион осмотрелся по сторонам. Галерея, где они находились, окунулась в полный мрак после исчезновения Ула. Гарион знал дорогу назад, но идея, которая только что пришла ему в голову, требовала какого-то подтверждения. Он повернул голову и обратился к Шару на конце рукояти большого меча:
- Ты не смог бы дать нам немного света?
Шар ответил голубым сиянием, и одновременно в голове зазвучала прозрачная песня Шара. Гарион взглянул на Эрионда.
- Пойдем обратно? А то тетушка Пол немного забеспокоилась, увидев, что тебя нет.
Следуя пустынной галереей, Гарион с чувством обнял своего друга за плечи.
В этот момент оба испытывали радость от единения душ и взаимной симпатии. Они вышли из галереи и оказались на краю провала, освещенного слабыми точечками огней. Снизу доносился шепот далекого водопада.
Гарион внезапно вспомнил случай, произошедший днем раньше.
- А что это такое - насчет тебя и воды? Ну, вчера, когда тетушка Пол всполошилась? - с любопытством в голосе спросил Гарион.
Эрионд рассмеялся.
- Вон ты о чем. Когда я был маленький и мы переехали в дом Польгары в Долине, то я часто падал в реку.