— Сотню шиллингов за каждую, — сказал он, закончив осмотр. — А за эту, — он показал на Хильду, — пятьдесят.
Гелгилл говорил со странным акцентом.
— Но она хорошенькая, — возразил Свен. — А две другие похожи на поросят.
— Они близняшки, — ответил Гелгилл. — Я смогу выручить за них много денег. А высокая девушка слишком стара. Ей, должно быть, уже девятнадцать или двадцать.
— Девственность ценится очень дорого, — обратился Свен к Болти. — Ты согласен?
Бедняга дрожал.
— Я заплачу тебе сотню шиллингов за каждую из моих дочерей, — отчаянно сказал он.
— О нет, — ответил Свен. — Их уже согласен забрать Гелгилл. И я тоже должен получить какую-то прибыль. Ты можешь оставить себе всех троих, Болти, если заплатишь мне шесть сотен шиллингов.
То была непомерная цена. Так и было задумано, но Болти не стал артачиться.
— Только две из них — мои, господин, — проскулил он. — Третья женщина — его! — Он указал на меня.
— Твоя?
Свен посмотрел на меня.
— У тебя есть женщина, прокаженный? Выходит, эта часть твоего тела еще не отвалилась?
Он счел это смешным, и двое его людей, которые привели женщин, рассмеялись вместе с ним.
— Ну же, прокаженный, — спросил Свен, — сколько ты заплатишь мне за свою женщину?
— Нисколько, — ответил я.
Свен почесал зад. Его люди ухмылялись. Они привыкли к вызывающему поведению пленников и знали, что все равно справятся с ними, а потому наслаждались, глядя, как Свен обдирает путешественников.
Свен налил себе еще эля.
— У тебя есть несколько прекрасных браслетов, прокаженный, — сказал он, — и, думаю, если ты погибнешь, от этого шлема тебе будет мало пользы. Поэтому в обмен за женщину я возьму твои браслеты и шлем, а потом ты сможешь отправиться своей дорогой.
Я не шевельнулся, не заговорил, но осторожно сжал ногами бока Витнера и почувствовал, как конь задрожал. Он был боевым животным и хотел поучаствовать в битве. Возможно, Свен ощутил, как напрягся Витнер. Все, что он мог видеть, — это мой зловещий шлем с темными прорезями для глаз и гребнем в виде волчьей головы. И тут Свен начал беспокоиться. Он легкомысленно пошел на риск, но теперь не мог дать задний ход, не поступившись своим достоинством. Обратного пути не было.
— Ты что, внезапно лишился языка? — глумливо спросил он.
Потом сделал знак двум своим людям, что привели женщин.
— Эгил! Атсур! Заберите у прокаженного шлем!
Свен, должно быть, решил, что это ему ничем не грозит. В деревне у него было не меньше людей, чем матросов на корабле, а я был один. Так стоило ли опасаться сопротивления с моей стороны? У одного из его людей имелось копье, а второй как раз вытаскивал меч, но меч этот не успел и наполовину покинуть ножны, как у меня в руке уже очутился Вздох Змея, а Витнер пришел в движение. Конь отчаянно рвался в бой и теперь прыгнул с быстротой восьминогого Слейпнира — знаменитого скакуна Одина.
Сперва я свалил человека, стоявшего справа, он так и не успел достать меч из ножен: Вздох Змея обрушился на него с небес, как молния Тора. Конец клинка прошел сквозь шлем, будто тот был сделан из пергамента, а Витнер, повинуясь нажатию моих колен, уже поворачивался к Свену, в то время как копейщик сделал движение в мою сторону. Ему следовало бы вонзить копье в грудь или шею Витнера, но вместо этого он попытался ткнуть копьем мне под ребра. Витнер развернулся вправо и клацнул огромными зубами, метя в лицо незадачливого копейщика. Тот, спотыкаясь, попятился, — как раз вовремя, чтобы избежать укуса, но потерял равновесие и растянулся на траве.
Я повернул жеребца влево, уже вытащив правую ногу из стремени. А потом соскочил с седла и обрушился на Свена, который только-только начал подниматься со скамьи. Я опрокинул его на землю так, что он с трудом дышал.
Потом я встал, и Вздох Змея оказался у горла Свена.
— Эгил! — позвал Свен копейщика, которого отогнал Витнер.
Но Эгил не осмелился на меня напасть, ведь я держал меч у горла его хозяина.
Болти заскулил. И обмочился.
Я чуял запах мочи, слышал, как она капает. Гелгилл стоял очень тихо, не двигаясь, и наблюдал за мной; его узкое лицо ничего не выражало.