Вид новой жертвы вызвал прилив гнева и желание поскорее сразиться с преступником.
— У покойного жена и две дочери-школьницы. Они уже звонили. Ума не приложу, как объяснить им смерть отца.
— Надо прочесать всю территорию, — сказал Иосиф.
— Стыдно, — потупив голову, сказал диспетчер. — У нас гости. Получается, что мы беззащитны.
— Стыдиться надо не того, что плохо, а того, что допустили до плохого, — сказал Иосиф. — Гостям надо прямо объявить: на территорию общины проник злоумышленник, он убил человека… Наступает время обеда, я думаю, можно задержать людей на полчаса…
Не выходя из электромобиля, диспетчер связался с дежурным вычислительного центра, и тот сразу передал по радио и телевидению четкий приказ по трудовым бригадам — каждой был определен сектор, исходный рубеж, полоса прочеса и все прочее, исключавшее какие-либо неясности.
Иосифа заинтересовал район дамбы. Может быть, потому, что именно там он обнаружил несчастного врача. Но, может, и по какой-то иной причине: казалось, что использование люка возле створа плотины не было случайностью.
Через некоторое время бригады стали докладывать об обстановке в вычислительный центр. Сообщили и о том, что среди гостей, закончивших осмотр фабрики, недостает человека, но что его только что видела дежурная восьмого корпуса жилого дома…
— Вы? — поразился диспетчер. — Ну, и дела!.. Оставайтесь здесь, я загляну в корпус, он рядом, в пятидесяти метрах от нас!
Диспетчер выбрался из машины и зашагал через рощу. Иосиф заметил, как он переложил из заднего кармана брюк в карман куртки какой-то предмет.
«Пистолет… Не знает, что одного оружия мало: стрелять в такого негодяя — все равно что стрелять в тень…»
Между тем сообщение поступало за сообщением. Иосиф обратил внимание на то, что людям, обследовавшим район рыбхоза и плотины, работник птицефермы Серегин сказал, что видел незнакомца, направлявшегося к грибопитомнику. Дежурный вычислительного центра тотчас велел группе, уже закончившей прочес своей полосы, двигаться к грибопитомнику.
«Какая-то чушь… Три минуты назад, при перечислении людей, работающих на складе у железнодорожной ветки, был назван Серегин… Или это однофамилец?..»
Иосиф изнывал от бездействия. То хотел бежать на помощь диспетчеру, то на птицеферму.
— Внимание, внимание! — раздалось из динамика. — Дежурная восьмого корпуса только что обнаружила на лестнице в бессознательном состоянии Федорова. Турист, ранее находившийся в своей комнате, исчез…
«Федоров — диспетчер», — заключил Иосиф и выскочил из машины.
Он верно рассудил, что подле Федорова уже есть свой человек, и побежал к птицеферме. Местность была хорошо знакома. Вот здесь шоссе, там жилой корпус и дорога к столовой.
«Почему преступник крутится на территории общины? Что ему нужно?..»
Иосиф потянул дверь на себя и вошел, встреченный стойкими запахами автоматизированного куриного царства. В комнате для персонала никого не было, пуста была и раздевалка. Иосиф решил обойти всю ферму.
Кудахтали в клетках куры — кто вспугнул их? Чуть слышно работала вентиляция. Крутились колеса — электронный механизм тащил в ковшиках снесенные яйца и укладывал их в прессованные коробки-гнезда.
«Негодяи хотели бы устроить жизнь всего человечества по типу этой фермы, — подумал Иосиф, ступая по выложенному кирпичом полу. — Железные клетки, оптимальный рацион и — результат труда, уносимый к хозяину электронными ковшиками… Человек не освободится, пока не освободит закабаленную им природу. Все эти прирученные животные должны получить от своего существования нечто большее, нежели дешевую технологию выращивания и забоя. Когда человек поймет, что даже червь имеет равное с ним право на землю и воду, он освободится от гордыни, первопричины пороков. Может, это и пробудит гордость… Где иерархия насилия, там нет справедливости…»
И вдруг его прожег взгляд. Инстинктивно Иосиф шагнул в сторону и обернулся, — тяжелый нож, брошенный опытной рукой, воткнулся в деревянный столб — чуть выше головы Иосифа.
Из-за огромной бочки, как паук, выскочил «князь тьмы». Кривую физиономию искажала ненависть, волосатые руки сжимали стальной крюк — с его помощью рабочие передвигают по рельсам емкость для кормовой смеси.
— Негодяй! — вскричал Иосиф. — Попался!
— Попался — ты!
Чернявый замахнулся.
Иосиф успел присесть — крюк просвистел над его головой. Не давая опомниться, негодяй подскочил и ударил Иосифа ногой в живот.
Перед глазами поплыли радужные круги, перехватило дыхание. Но гнев вернул Иосифу мужество и решимость. Он знал, что сильней своего врага, знал, что победит, и неожиданным броском опрокинул его на пол.
— Не уйдешь! Не я, люди будут судить тебя, и твоя казнь станет праздником всеобщего освобождения!
— Никто и никогда не узнает обо мне! — прорычал чернявый. — Если даже сброд тупых фанатиков этой грязной общины на время пересилит меня, они все равно не доберутся до сути. Я, я правлю миром! Я единственный полновластный творец событий!
— Лжешь, — оборвал Иосиф, — события творятся вопреки твоим преступным желаниям. Пожар и смерть — не события, это обрыв событий, события — рождение новой мудрости, нового добра и новых людей. События — это подвиги во имя правды.
— Ненавижу! Всех ненавижу! — чернявый задыхался, пена проступила в уголках кривого рта. — Думаешь, при помощи добра можно построить мир, где все будут свободны? Нет и нет! Тупые невежды, вы не знаете, насколько противоречивы вещи и явления, о, не знаете! Великие знания принадлежат только нам, мы навечно сохраним их в тайне!