Утро застало их в объятиях друг друга. Молодые люди удивились, и первое их движение было отстраниться, ибо это не приличествует. Но как же хорошо было вместе. И, в конце концов, никого ведь рядом нет? Почему бы не прильнуть к плечу любимого человека (а осознание, что это так уже настигло их, словно лавина в горах), почему бы не коснуться руки, не пригладить растрепавшиеся пряди волос, не вынуть соломинку из причёски? Невинные радости влюблённых, как много в них близости и нежности. Хрупкий момент, когда обнажены не тела, а чувства, когда каждое лёгкое прикосновение дарит блаженство. Невольно они увлеклись и нежность перешла в страсть, первую, яркую и звонкую, на грани нежности и боли.
Однако надо было вставать. Снаружи был солнечный, но ветреный день. Густая мокрая трава хлестала по ногам, отдаваясь в теле неприятным холодом.
Антун принёс воду, и они умылись, поливая друг другу на руки и даже слегка побрызгались. Костра не было, и чтобы приготовить взвар из травы, надо было сначала разжечь огонь. После завтрака юноша отправился посмотреть, куда им идти далее. Одежду можно было назвать относительно сухой, так что к людям они могли выйти в почти приличном, только несколько потрёпанном виде.
Ниже по склону виднелись руины старой башни. Видно когда-то, до нашествия турок, здесь был укреплённый замок. Ещё ниже, примерно в паре-тройке морских миль, виднелось небольшое село с церковью.
Когда Тун вернулся, Ката уже была готова в путь. Сначала они спустились по тропе к башне. Стаи птиц взмыли в воздух при подходе путников к руинам, шум и грай раздался в воздухе. Ката невольно передёрнула плечами. Неожиданно оказалось, что от башни вниз идёт вполне удобная проезжая дорога, местами, конечно разбитая, но мощёная каменными плитами с характерным римским узором – средней продольной направляющей полосой из плит, так что, похоже, эту крепость когда-то основали римляне в своей провинции Паннонии. Это Кате рассказал спутник, пока они спускались к селу.
Рука девушки была холодна как лёд, и Тун укрыл Катарину своим плащём поверх её. В село они вошли уже после обеда. Антун постучал в первый дом, но никто не открыл. Только собаки лаяли на дворе, да корова надрывно мычала из сарая. Не открыли им и в следующих двух домах, лишь в четвёртом из окна высунулось лицо старушки.
-Что благородным господам надобно?
-День добрый! Можем ли Вас попросить об услуге? Мы заблудились, не знаем ни где мы, ни как нам добраться до властелинства Поречье?
-И, касатики, я-то стара, а соседи все в поле. Дайте провожу вас к велечасному (католическому священнику), он может придумает, как пособить вам.
Старушка быстро собралась и вышла из дома. Вид у неё был колоритный. Белая рубаха заправлена в белую расклешённую юбку, и поверх этого костюма повязан передник с красными полосами, а плечи прикрывала цветастая турецкая шаль. На голове красовался белый платок.
Быстро добрались они до дома велечасного, что расположился прямо возле церкви. Фратар принял молодых людей любезно, попросил рассказать ему, что случилось, а работницу послал заварить душистого чаю из базги (бузины) с мёдом и поставить на стол наваристый фиш-паприкаш. Однако у путешественников наших аппетита не было. Ката вяло ковыряла ложкой в густом ароматном вареве, но вряд ли съела больше трёх ложек. Антун также не ощущал особого аппетита, что его сильно удивляло – после стольких дней на воде и немного листьев он должен был бы накинуться на аппетитное блюдо. Однако, его больше привлекал чай с мёдом.
В какой-то момент его осенила мысль, что это сама судьба. Ведь они провели вдвоём столько дней, и Ката теперь скомпроментирована в любом случае, кроме как если он женится на ней. А кольца нежной филигранной работы Тун возил в нагрудном кармане камзола ещё с того дня, когда в Петреце открылось, что он Якович.
С этой мыслью обратился он к велечасному, которого звали Матия. Священник горячо поддержал идею и предложил молодым людям провести венчание через час после чая. Антун сейчас же согласился, Ката вяло кивнула головой.