Женский двойник мужчины с бараньими рогами сидел на корточках у костра всего лишь в нескольких ярдах от Вольфа и жарил на конце палки рыбу. Запах вызвал у Вольфа слюни во рту и урчание в животе.
Сперва он должен напиться. Поскольку единственной водой в поле зрения был океан, он вышел на пляж и зашагал к прибою.
Прием был именно таким, какого он ожидал: удивление, отступление, в какой-то степени опасение. Все прекратили свою деятельность, какой бы поглощающей она ни была, и уставились на него. Когда он приближался к некоторым из них, его приветствовали широко раскрытые глаза, разинутые рты и отход. Некоторые из лиц мужского пола, оставшись на месте, выглядели так, словно готовы были бежать, если он скажет «кыш». Он не испытывал желание бросить им вызов, поскольку самый маленький из них обладал мускулами, способными легко одолеть его усталое старое тело.
Он вошел до пояса в прибой и попробовал воду на вкус. Он видел, как другие пили ее, так что надеялся найти ее приемлемой. Она была чистой и свежей и обладала сильным, никогда раньше не испытываемым им привкусом.
Напившись до отвала, он почувствовал себя так, словно получил переливание крови. Он вышел из океана и пошел обратно по пляжу в джунгли. Все вернулись к своей еде и развлечениям и хотя следили за ним наглыми прямыми взглядами, они ничего ему не сказали. Он было улыбнулся им, но бросил, когда это казалось вспугнуло их. В джунглях он поискал и нашел такие же плоды и орехи, как те что ела русалка. Желтый плод был на вкус, как грушевый пирог, а мякоть внутри псевдококосового ореха напоминала на вкус очень нежное мясо, смешанное с мелкими кусочками грецкого ореха. После он чувствовал себя вполне удовлетворенным, за исключением одного: он жаждал выкурить трубку. Но табак был единственным, что, кажется, отсутствовало в этом раю.
Следующие несколько дней он обитал в джунглях или же проводил время в океане или поблизости от него. К тому времени пляжники привыкли к нему и даже начали смеяться, когда он появлялся по утрам. Однажды несколько мужчин и женщин набросились на него и, буйно хохоча, стащили с него одежду. Он кинулся за женщиной, убежавшей с его брюками, но она удрала в джунгли. Когда она появилась вновь, то оказалась с пустыми руками. Теперь он уже мог говорить достаточно хорошо, чтобы его поняли, если он медленно произносил фразы. Годы преподавания и изучения дали ему очень большой словарь древне-греческого языка, и ему требовалось только овладеть интонацией и множеством слов, отсутствовавших в его «аутенрейте».
— Зачем ты это сделала? — спросил он прекрасную черноглазую нимфу.
— Я хотела посмотреть, что ты прячешь под этими уродливыми тряпками. Голый ты уродлив, но эти штуки на тебе заставляют тебя выглядеть еще уродливей.
— Непристойно? — осведомился он.
Она не поняла этого слова.
Он пожал плечами и подумал: «В чужой монастырь…». Только это было больше похоже на Сад Эдема. Температура днем и ночью была комфортной и разнилась примерно на семь градусов. Тут не возникало никаких проблем с получением разнообразной пищи, не требовалось никакой работы, не существовало никакой арендной платы, никакой политики, никакого напряжения, за исключением легко облегчаемого сексуального напряжения, никакой национальной или расовой вражды.
Не нужно было оплачивать никаких счетов. Или нужно? Основным принципом вселенной Земли являлось положение, что за так не получали ничего. Был ли здесь он тем же самым? Кому-то полагалось бы заплатить по счету.
Ночью он спал на куче травы в большом дупле дерева. Это было только одно из тысяч таких дупел в деревьях особого типа, предлагавших это естественное пристанище. Вольф, однако, не оставался в постели по утрам. Несколько дней он вставал как раз перед рассветом и наблюдал как прибывает солнце.
«Прибывает» было более подходящим словом, чем «восходит», ибо солнце, безусловно, не восходило. По другую сторону моря находился огромный горный кряж, настолько пространный, что Вольф не видел ему конца. Солнце всегда выходило из-за горы и было высоко, когда выходило. Оно следовало прямо через зеленое небо и не тонуло, а исчезало только когда уходило за другой конец горного кряжа.
Час спустя появлялась луна. Она тоже выходила из-за горы, проплывала на том же уровне по небесам и ускользала за другую сторону горы. Каждую вторую ночь, целый час шел сильный дождь.
Вольф тогда обычно просыпался, потому что воздух становился немного холоднее. Он зарывался в листья и дрожал, пытаясь вернуться ко сну.