– Ладно, ребята, я пойду отдыхать, – сказала наконец Лена и с улыбкой погладила животик, – Что-то наш с Вовой малыш пинается.
– Тогда я тоже пойду, – сказала Анютка.
– Ну, а мы тут упьёмся, – сказал Вова, – А потом пойдём ебать аборигенок, которых прикрепили к жёнам Серёги, – он явно не хотел отпускать их.
– Вообще-то Серёжа ебёт не только нас, но и аборигенок, – с улыбкой ответила Анютка, – В ближайшие пятьсот метров Серёжа выебал не только нас, но и всех наших кураторш. Не думаю, что после Серёжи они дадут тебе.
Под шоковый взгляд Вовы и моё немое возмущение они ушли.
– Серьёзно? – спросил Вова, – Ты за эту неделю или меньше выебал не меньше сотни баб?
– Боюсь, что больше, – с кривой усмешкой ответил я и, налив себе из огромной пятилитровой бутыли коктейль в бокал в форме кубка (примерно на пол-литра), тут же опрокинул его в себя.
– Серёга, ты псих! – помотал Вова, выпив из своего бокала глотка три этого коктейля.
– Я с ними точно с ума сойду, – ответил я, – Мало того, что их много, так я начинаю слышать их мысли. Как понимаю, у твоей Лены появился ко мне определённый интерес, а у Анютки – к тебе. Лене интересно, чем я смог покорить минимум тысячу землянок, а Анютка не в особом восторге от осознания того, что она будет одной из двадцати с лишним тысяч моих баб. Впрочем, она явно разочаровалась в тебе – ты явно не в её вкусе. Считает тебя несколько туповатым и пошлым. Поверь на слово, значительная часть моих жён, которых навязали мне коротайи, сбежит от меня при первом же удобном случае, – Вова опрокинул в себя свой кубок, в котором было грамм двести коктейля, – Обидел? Извини за прямоту.
– Да, хрен она куда от меня сбежит! – ответил он, и склонился ко мне, – Я тоже могу читать мысли, Серый! Ты явно не всё уловил у этой Ленки. Мы ж с ней едва ли не с первых дней похищения. Тебя коротайи препарировали почти неделю, а меня – едва ли сутки. Я проснулся нагишом в одной с ней камере. Не сразу, но выебал. Не знаю, как ты поладил со своими первыми девками в первой камере, но первые сутки с Ленкой мы не прикоснулись друг к другу, хотя у обоих на почве секса башню рвало – мама не горюй! Огрызаясь, я дрочил на неё, а она мастурбировала, глядя на меня. Она ж ещё школьница! Семнадцати лет не было на момент похищения. Семнадцать ей исполнилось лишь в конце августа. Потом призналась, что я был у неё первым ёбарем не только из-за махинаций коротайев, но и реально первым. Блядь! – он перешёл на русский, – С этим ёбаным языком приходится материться не по одному разу на день!
– Вова, я повешусь от такой жизни! – признался я по-русски, – Они не дают мне прохода! Едва проснулся – надо их ебать. И ведь хуй не желает малодушничать – я практически всегда готов ебаться. Скорее бы он опал! Тогда б была отмазка из-за импотенции. Только нет никакой импотенции! Или меня опять подкармливают какой-то Виагрой?
– Не исключено, – нахмурился он, – По-моему, эта Виагра содержится вот в этих фруктах, – и он взял со стола какое-то подобие яблока, – Только я прилетел к тебе не просто по старой дружбе, чтоб утешить или, не дай Бог, урвать у тебя часть девчат – мне и своих много. Кроме того, я рискнул побывать в городе, и там меня готовы были атаковать едва ли не все девушки, которые видели меня. Если б не вернувшаяся Гавра, которая тогда отлучилась от меня буквально на пять минут, меня б выебали три богатых дамочки из числа Чернокрылых ангелов. Гавра говорит, что за ночь с ними тремя они были готовы заплатить её полугодовую зарплату, а это не так и мало, так как Гавра – что-то вроде лейтенанта КГБ. Серый, мы тут под жёстким колпаком. Русский язык и прочие языки Земли они так и не освоили. И, как я понял, они совершенно не могут выучить этот язык, – он перешёл на язык, на котором мы общались между собой на корабле наших похитительниц, – Даже Гавра, которая в свои двадцать лет знает десятка два совершенно разных языка, не может понять логику этого языка и считает себя беспросветно тупой. У нас есть лазейка для общения в тайне от них…