«Надо!» – ответил я.
«Я не о спасении этой Светки, а о ней самой, – с сожалением сказал он, – Это уже изрядно попорченный… плод. Твою Алёнку я тоже не могу найти. Поверь, эта Елена – пока лучший твой вариант».
«Тогда я завтра же отправляюсь в Иркутск!» – решительно сказал я.
«Анна Четвертакова и сёстры Терновы связаны с какой-то сектой, – с сомнением ответил он, – Сестрички Терновы – со странностями: уже решили, что у них должен быть один муж на двоих…»
«Только они – ещё школьницы! – перебил я его, – Эта дурь выветрится, как только они встретят мужика своей мечты. Будут соперничать, но не пойдут на то, чтобы делить его друг с другом!»
«В этом мире они – не самоубийцы, – покачал он головой, – Эта секта на основе древнеславянского язычества несколько изменила некоторые обстоятельства. Самоубийство Терновых из нашего мира было связано в первую очередь с тем, что у их отца появилась другая женщина, которая отодвинула их от него. В этом мире Клео и Капа вполне нормально поладили с невестой своего отца, хотя это та же самая женщина. В этом мире Вера Белова сразу же выбрала роль строгой сестры или старшей подруги Клео и Капы, а не жёсткой и деспотичной мачехи, как в нашем мире. Правда, в этом мире они всё ещё какие-то странные. Ей Богу, как дети! Того и гляди соблазнят родного папаню!»
«А что не так с той же Анной Четвертаковой?» – спросил я, просканировав Анну этого мира, которая спала и даже снов не видела.
«Последовательница той секты, в которой состоят Терновы, – ответил он, – Если отец сестричек Терновых – глава иркутской ячейки секты, а его дочери – неофитки, то Анна – тоже не на последнем месте в ячейке секты Иркутска. Владлен Тернов представляет высшего мужского Бога – чуть ли не самого Рода. Анна, как я понял, представляет Мокошь. В этой реальности она – швея. У Анны есть своя швейная мастерская. Только Мокошь – это не просто ткачество, а ещё и роль древнегреческих Мойр. Мокошь – это Мать Сыра Земля! Как понимаешь, тоже не последняя роль в этой иерархии. Анна – тоже со странностями: мнительная! При каждом чихе глотает таблетки горстями, но питается всякой гадостью. Ладно бы только колбасами и полуфабрикатами, но чего сто́ит её страсть к омулю с душком!.. Тьфу, блядь! Гадость! Это ж натуральная тухлятина!.. Следы секты, в которой состоят Анна и Терновы, есть и тут, в Кунгуре. Эта же твоя Лена Иванова тоже состоит в ней. И не на последнем месте. Заодно узнаешь через неё, что несёт эта секта. В Перми же – влияние этой секты больше. Только в Перми сильнее антагонисты секты, в которой Терновы и Четвертакова. Вроде бы, в Иркутске есть ещё какие-то секты. Твой двойник – на правах бойца тёмной секты, которая сильна по всей России. Отметился изнасилованием двойника твоей Насти Морозовой и убийством какого-то мутного хмыря...»
«Чо ты несёшь?!» – возмутился я.
«Пока только сумку, – с натянутой улыбкой ответил он, – Двойник твоей Анютки – в опасности. Мало того, в ещё большей опасности их ребёнок – твоего двойника поставили перед выбором: либо жертвоприношение родного ребёнка и пост главы едва ли не всей Тёмной секты, либо понижение в иерархии до уровня бойца-смертника».
«Пиздец!» – только и ответил я.
«Ничего, время ещё есть, – успокоил он меня, – Малышка должна родиться не раньше десятого марта. У нас есть минимум три недели, чтобы не допустить это. Я бы не упускал из вида и девятое марта. Я так прикинул, что девятого марта будет солнечное затмение, которое в как раз покроет Забайкалье и российский Дальний Восток. То, что ребёнок должен будет родиться после десятого марта – не помеха: простимулируют преждевременные роды или сделают кесарево. Не удивлюсь, если даже вспорют живот этой Анны Волковой-Ковшовой – с них станется! Только благоприятное время и место для принесения в жертву кого-либо – именно утро девятого марта где-нибудь в Чите или в какой-нибудь безвестной дыре около неё, – он вздохнул, – Что-то мне не очень нравится этот мир – чувствую кое-что неясное. Реально тут есть какая-то магия. Ты ничего не чувствуешь?»
«Да, что-то есть», – согласился я, чувствуя какую-то непонятную возню на грани своих ощущений. Только это были не люди, и не животные, а какие-то иные сущности с ярко-выраженными оттенками Света и Тьмы.
«Даст Бог, спасём твоего двойника от этого безумия».
«Завтра же утром едем в Пермь!» – решительно сказал я.
Я переключился на изучение всех, кого он перечислил. В первую очередь, своего двойника.
«Обломаем ей кайф или подождём?» – отвлёк меня Вова от чтения мрачных мыслей своего двойника, которого поставили перед нелёгким выбором: смерть жены с ребёнком и возвышение до уровня олигарха и даже едва ли не Правителя России, или же собственная неминуемая смерть, а там наверняка и смерть жены с ребёнком.
Я невольно переключился на Елену, которая уже проснулась: мой образ, который внушил ей Вова, едва раздел её и начал ласкать, как сон закончился. И она переключилась на самоудовлетворение в реальном мире.
Вова принял решение без меня – нажал на кнопку звонка. Само собой, у Елены произошёл облом. Она быстро перебрала в голове всех, кто мог прийти к ней в такое время (уже начало десятого вечера), вскочила, накинула халат на голое тело и решительно направилась к двери: в такое время к ней могли прийти лишь кто-то из её подруг. Она даже руки не ополоснула – Вова настойчиво жал на кнопку звонка. Открывая замок, она понюхала свои руки и с досадой отметила, что они пахнут её половыми выделениями.
Дверь открылась, и я увидел несколько постаревшую Елену Иванову. Нет! Немного не так! Несколько старше, чем на корабле и, тем более, на Кортаме, но не совсем старуху: морщинки на лице, чуть полноватая и опухшая ото сна. Она была достаточно высокой для девушек моего окружения (метр семьдесят пять) и с реально мощным скелетом. Я растерялся при виде мощной рыжей бабы с проседью. Признаться, даже мои подвиги в общаге сельхозколледжа не добавили мне смелости. Если честно, там все постельные подвиги были по инициативе девчат. Даже Алёнка проявила инициативу, а не я: сперва попросила помочь меня с математикой, а потом и под этим соусом соблазнила меня. Чего стоит её решимость в поисках меня в феврале 97-го, но уже после моего похищения. Думаю, если бы она приехала на неделю раньше, едва ли коротайки сумели бы похитить меня. Да, мне бы крепко влетело от родителей (не реальными побоями, но словами бы они отхлестали меня похлеще, чем ремнём), но это вполне могло подвигнуть меня на кардинальные изменения своей жизни. И что ж я не поехал к ней на Новый год? Впрочем, я тогда работал: утром пришёл со смены, и у меня совершенно не было желания куда-либо ехать. Также было и при похищении – там всё делала Сэм, соблазняя девчат и баб из иных камер.
Я совершенно растерялся при виде полуголой Елены: она думала, что к ней пришли подруги и вышла в том, в чём была – в халате на голое тело. Вернувшись домой она осталась в одних трусах, и оделась в домашний халат, собираясь сходить в душ. Прилегла и уснула. После сна она избавилась и от трусов.
Моё замешательство затянулось, и я несколько поздно проник в её мысли. Там был хаос! Её мироощущение пошатнулось: она пыталась понять, сон это, или реальность. Моё проникновение в её мысли произошло в тот момент, когда она с подачи Вовы решила, что идёт продолжение сна. И её действия стали безумными: она распахнула халатик, показывая свою наготу и чисто выбритый лобок, и решительно обняла меня, принимая под свой халат. Я окончательно растерялся и попытался привлечь на помощь Вову, но того и след простыл – он как-то незаметно успел скрыться на лестничных маршах.
«Э! – возмутился я, – Куда?»
«На пару этажей выше, к Марине Соболевой, – ответил он, уже будучи этажом выше, – Я с вами явно лишний! Пойду соблазнять её соседку и подружку. Извини, бормотуха осталась у меня, но у твоей дамы есть водка. У меня в сумке лепесины, одна из двух коробок конфет, рис и рыба, у тебя – бананы, коробка конфет, макароны и окорочка. Ну, и по буханке хлеба у обоих. С голодухи не подохнем! Деньги есть в обеих сумках – утром можем без проблем сбегать за пивом или чем-то покрепче…»
«Не гони пургу! – возмутился я, – Спасай!»
«Не-а! – с обычной хитрецой ответил он и добавил уже серьёзнее, – Это ты спасай её! Сам же чувствуешь, что она до безумия хочет ебаться», – и он отключился от телепатии.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться безумным желаниям Елены. Я затащил сумку, закрылся, и мы вместе прошли вглубь квартиры…