Сохранились инструкции Н. Панина о питании. За стол садились втроем: Власьев, Чекин, Иоанн. На день «на пищу и питье» — 1 рубль 50 копеек. Фунт говядины стоил от 13/4 копейки до 2,5 копеек (первосортной!), фунт хлеба стоил полкопейки, десяток яиц — 3 копейки, бутылка молока — полкопейки.
Двойники-полицейские клялись на суде, что Иоанн «был лишен вкуса и не отличал приятного от противного», что «арестант насыщался суровыми яствами, оставляя нежнейших и приятнейших яств». Это — понятно. Как же арестант мог отличить «приятное от противного», если они — крали и жрали, а ему оставляли объедки. Мертвые сраму не имут, — Иоанн уже был мертв и не мог опровергнуть их ложь.
Тринадцатого октября, через месяц после казни Мировича, с Власьева и Чекина была взята подписка, что «они никогда и никому ни при каких обстоятельствах не будут рассказывать о том, что участвовали в секретной комиссии», то есть что убили Иоанна. Подписка взята, расписка оставлена. И расписка датирована 13 октября 1764 года «в том, что ими за участие в секретной комиссии получено по 7000 рублей». Так Екатерина оценила жизнь Иоанна Антоновича — 14000 рублей двум убийцам. Сумма, конечно же, баснословная для армейских офицеров, но пустяковая для Екатерины, которая была щедра и никогда не жалела государственной казны. Так, после переворота она послала своему родственнику князю Фридриху-Августу 25 000 000 рублей золотом, чтобы Фридрих позабыл про смерть своего кузена Петра III, и Фридрих — позабыл.
Значит, убийство — не инициатива Власьева и Чекина. С полемическим пылом, с научно-исследовательским темпераментом еще сто тридцать лет после смерти Иоанна доказывали непричастность Екатерины к убийству его; писали, что она дала Власьеву и Чекину инструкцию, где было приказано «в крайнем случае» — убить; что это — молва недоброжелателей, лживые и тенденциозные слухи, что на самом деле Екатерина была человеколюбива и никак не могла дать подобной инструкции.
Через сто тридцать лет в архивах Шлиссельбургской крепости инструкция — все-таки! — была найдена. Это был страшный удар по всей самодержавной историографии. Инструкция написана рукой Н. Панина, подпись Екатерины — несомненна. Обрушились все так старательно построенные дворцы невиновности царицы.
Проанализируем же сначала инструкции и письма Н. Панина, а потом — инструкцию Екатерины.
Между Екатериной и Мировичем, несомненно, был сговор.
Все началось где-то летом 1763 года. По инструкции Н. Панина (предварительной), офицерам Власьеву и Чекину запрещалось: выходить из крепости, переписываться с кем бы то ни было, разговаривать со знакомыми. Они поначалу радостно взялись за гуж, потому что получили чины и деньги, но потом управлять этой тележкой им стало не под силу. И офицеры пишут Панину: вы обещали, что наша секретная служба скоро кончится, что она временная, но мы сами теперь не тюремщики, а заключенные, нам ничего нельзя, как самому последнему колоднику. Панин отвечал: я не сомневаюсь в том, что вы, находясь в вашем месте, претерпеваете долговременную трудность от возложенного на вас дела, однако помню и то, что вам обещано скорое окончание вашей комиссии. «Извольте еще немного потерпеть и будьте благонадежны, что ваша служба тем больше забыта не будет, а при том уверяю вас, что ваша комиссия для вас скоро окончится и вы без воздаяния не останетесь. Ваш всегда доброжелательный слуга Н. Панин. 10 августа 1763 года».
До 10 августа Панин не писал ни разу, что «их комиссия скоро окончится». Значит, еще не было кандидата на провокацию. Теперь кандидат появился. И это был Мирович.
Панин заискивает перед своими полицейскими, просит их. Первое лицо в государстве — просит своих пешек!