— Здравствуйте, — только и нашлась, что сказать я. — С Рождеством.
Он чуть улыбнулся.
— С Рождеством.
— Олег — Лира, — коротко представил Кирилл. — Впрочем, можно с отчествами.
— Не суть, — легко сказал наш гость, усаживаясь. — У меня только пара вопросов.
— Я… готова ответить, — неуверенно сказала я. — На все. Ну, почти на все.
— Зачем вы написали эту книгу?
— Чтобы рассказать историю, — тут же сказала я. — Я давно планировала, ну и… вот, сошлось.
— Но Кирилл нанял вас под проект. Вы рассказываете чужую историю.
Я пожала плечами.
— Она всё равно моя. Процентов на девяносто. Кирилл не вмешивался.
— Но обещание гонорара вам не помешало.
Он улыбался. Доброжелательный мужик, подумала я. Но всё равно лучше не лезть с откровениями. А то я наговорю.
— Скорее помешало, чем нет, — сказала я честно. — Потому что на кону работа Кирилла. А он мне нравится. И я боялась его подвести. Ну, и просто боялась не справиться: когда пишешь для себя, страхов куда меньше.
Он кивнул.
— И вы справились, по вашим словам. Но вы ведь знаете, что ваш текст не единственный.
— Ну… знаю, — осторожно сказала я. — Но после того, как Кирилл спалил две другие рукописи в камине, я как-то начала верить в свою исключительность.
Олег Галицкий расхохотался.
— Кирилл, это правда?
Тот невозмутимо пожал плечами.
— Я зверею, когда путают «-тся» и «-ться». Но ничего интересного там не было, правда. Просто плохой текст.
— И хотелось припугнуть меня, конечно же, — ехидно вставила я.
Кирилл бросил на меня предостерегающий взгляд, и я тут же заткнулась.
— Конечно, другие рукописи были, — произнёс Олег Галицкий. — Но я говорю о вашей главной конкурентке. О рукописи Марины Резновской.
Здравствуй, Марина. Вот как, оказывается, тебя зовут.
А потом до меня дошло. Я моргнула.
— Марины? Но она же… выбыла?
Я перевела взгляд на Кирилла.
— Ты ведь не взял её обратно? Правда?
Кирилл молчал.
— Мы вели переговоры с «Оресом», чтобы перекупить её эксклюзив, — сказал Олег. — Ведь у нас не было других альтернатив. Но теперь альтернатива появилась, и я заинтересован.
Его глаза вдруг сузились.
— Марина Резновская писала чётко и строго под проект, — медленно сказал он. — Она задавала нам через Кирилла бесконечные вопросы, ездила в город, где мы с Ириной познакомились, опрашивала друзей. И всё же… это неправда. Это не то. Это сработает для аудитории, возможно — но не для меня. Поверьте, моя жена была счастлива получить в подарок этот роман, и она с нетерпением будет ждать возможности увидеть его на прилавках, возможно, даже посмотреть на героев в кино — но она ждала другого. Она ждала от меня чуда.
Я покосилась на Кирилла. Он даже не упомянул, что я могу задавать вопросы… узнать что-то о моих заказчиках… получить дополнительный список уточнений, требований…
… Потому что меня бы под ним погребло.
А роман бы рассыпался на кусочки.
Я закусила губу. Марина написала точнейший фанфик по вселенной, которая называется «реальный мир». Воспроизвела героев реально и достоверно, уделила внимание каждой детали, добавила сходство, сделав его почти идеальным, и провела сюжет, многажды оттренированный на большой аудитории, уверенной рукой.
Мне здесь ловить было нечего.
Вот только…
Когда я читала фанфики, мне не нужно было идеальное сходство. Я могла влюбиться и совсем в другого Соласа, Северуса Снейпа, Шерлока Холмса. Лишь бы меня захватила история, и характер был узнаваем.
Именно так я и писала свой роман. Как хороший фанфик, который едва касается реальных судеб героев, вместо этого уводя читателя в свой мир.
Я не играла на точности; я играла на образах. Наши мозги мыслят образами, и переучить их невозможно. Королева Елизавета должна быть прохладной, безупречной и серьёзной, молодой Стивен Хокинг — импульсивным и увлекающимся, будущий олигарх — уверенно идущим к своей цели. Но внутри все они — одинокие мальчики и девочки, которые больше всего жаждут любви. Покажи одну такую душу искренне, до конца — и себя в ней узнает каждый. И писательница, и программист, и жена олигарха. Покажи — и история станет реальной. Ты напишешь увлекательнейший фанфик по реальному миру, и о том, что это весьма вольное переложение истории, о которой ты не имеешь ни малейшего понятия, не догадается ни одна живая душа.
И Кирилл об этом тоже знал.
Осталось лишь понять, удалось ли мне чудо.
Вставь я это в свой текст, Кирилл бы вырезал этот внутренний монолог к чертям, весело подумала я.