Я перевела дух.
Минуту спустя всё было кончено. Я стояла и дрожала, закутавшись в куртку, и всё ещё не могла поверить, что была внутри, в тепле.
Пискнула сигнализация. Кирилл вернулся.
— Ну и как это называть? — поинтересовался он обманчиво спокойным голосом, вешая дублёнку на место.
— Ч-что?
— Ты выскочила из дома без разрешения. Без куртки, хотя разрешение не менее важно.
— Куртка важнее!
— Рад, что в этом мы солидарны. Какого чёрта, Лира Гречко? Тебя в детстве не учили, что нужно кушать кашу, слушаться старших и не выбегать полуголой на мороз?
Я отвернулась к прозрачной стене.
— Не волнуйся, — ядовито произнесла я, не глядя на Кирилла. — Роман я смогу дописать даже с воспалением лёгких.
— Не уверен, — резко сказал Кирилл. — Не уверен, что вообще хочу, чтобы ты его дописывала.
Я моргнула, поворачиваясь к нему.
— Что?
Это второе «что» получилось совершенно жалким.
— Ты обещала слушаться указаний. Не умирать на морозе. — Кирилл резко тряхнул головой. — Собирай вещи.
Его взгляд был беспощаден.
У меня подкосились ноги.
— Кирилл, может быть… — хрипло начала я.
Он поднял ладонь. Совершенно тем же жестом, что прогонял моих однокурсников.
А я поняла, что, кажется, и впрямь простыла.
— Сейчас ты соберёшь все нужные вещи, я вызову врача, и посмотрим, нужно ли везти тебя в больницу, — по-прежнему жёстко сказал Кирилл. — Какого чёрта ты вообще делала?
— Я…
Ноги подогнулись от облегчения. Он не выгонял меня из дома. Кажется. Он просто…
… Волновался.
— Я их не звала, — тихо и хрипло сказала я. — Просто они узнали от Веры, что дом пуст и внутри только я, и…
— Мне они сказали то же самое. Тебя кто-нибудь из них обидел? Ударил?
Я покачала головой.
— Хоть это хорошо, — пробормотал Кирилл. — Идиоты, но не полные подонки. Иди грейся, ежонок.
— Но… — Я запнулась. — Я жду…
Глаза Кирилла сузились.
— Кого ты ждёшь?
— Доставку, — обречённо сообщила правду я.
Кирилл изумлённо покачал головой.
— Ты настолько захотела пиццы, что решила выпрыгнуть голой грудью на мороз? Серьёзно?
Я закусила губу. Сказать правду было нельзя. Лгать я не хотела.
— Просто хотела есть, — буркнула я.
— А телефон доставки откуда узнала? И где вообще взяла телефон?
Я промолчала. Не хватало ещё, чтобы он проверил историю собственных звонков.
Впрочем, Кирилл её и так вот-вот проверит.
Кирилл скрестил руки на груди.
— Наконец, я запрещал тебе платить за что-либо, пока ты в этом доме, потому что сейчас ты работаешь на моих условиях. И ты согласилась.
Он смотрел на меня и ждал ответа.
— Да, — неохотно выдавила я.
— Есть что-нибудь сказать в своё оправдание, Лира Гречко?
Есть что, подумала я. Но не скажу. Буду молчать, как партизан. Как очень слабовольный, перепуганный, замёрзший… н-да, партизан из меня неважный.
Кирилл несколько секунд смотрел на меня. Потом поманил за собой.
— Что? — опасливо спросила я.
— Горячая ванна, разумеется, — непререкаемым тоном сообщил он. — Раз уж ты всё равно слишком охрипла, чтобы стонать, не в спальню же тебя вести.
— Нести, — поправила я уже менее хрипло. Кажется, голос всё-таки не пострадал.
— Нести так нести, — легко согласился Кирилл, и подхватил меня на руки.
Я уронила голову ему на плечо.
— Вот приедет врач, а я голая, — пробормотала я. — И что мы будем делать?
— Раздевать врача или одевать тебя, ты имеешь в виду? А что бы ты выбрала?
Раздеть тебя, хотела было сказать я.
Но не решилась.
Глава 21
Кирилл сгрузил меня на пол в спальне, включил воду в ванной, полминуты возился в зеркальном шкафчике, наконец, насыпал в воду какой-то золотистый порошок, размешал, вернулся и начал вытаскивать меня из одежды деловито и быстро, словно я была ребёнком, которого привели в детский садик.
— Я могу и сама, — попыталась я, но он только фыркнул.
— Сама ты уже пробовала. Результат я видел.
В этот раз его прикосновения не несли в себе страсти. Только быстроту и эффективность. Или — заботу и тепло?
Я не успела решить, как с меня абсолютно бесцеремонно стащили хлопковые трусики, и Кирилл снова подхватил меня под бёдра.
— Не подглядывай, — мрачно сказала я.
— Даже и не думаю. Строптивые замороженные девчонки меня не интересуют. — Он осторожно опустил меня в ванну. — Лежи тихо.