А вместо этого я, как дура, строчу что попало на клавиатуре. Пусть не худшее, а порой и очень даже отличное что попало, пусть даже оно попадает порой не туда, и не так, и не сколько раз, сколько нужно… и пусть даже оно порой уносит меня в мир романа так ярко и остро, что я на миг забываю, где нахожусь…
Кирилл не здесь, не рядом со мной. И я ни на секунду об этом не забываю.
Я не подняла головы, когда Кирилл вошёл и устроился со своим ноутбуком наискосок от меня. Просто продолжала писать. Когда войдёшь в ритм, а в соседней вкладке нет браузера, в котором так хочется нажать клавишу обновления, это легко. Трудно, наоборот, оторваться.
Несколько раз Кириллу звонили, и он даже не думал выходить из гостиной. Впрочем, разговор был явно деловым, сухим и предназначенным только для своих, увы, хоть я и навостряла уши. А жаль: реальный диалог настоящих миллионеров можно было бы украсть и вставить в роман. Впрочем, сегодня, ехидно подумала я, я украду целую великосветскую вечеринку. Надо же изучать матчасть.
На часах была половина шестого, когда я закончила дневную норму, но Кирилл и не заикался об обеде. Хм. Что ж, раз у нас самообслуживание…
Я сделала копию файла на флешку, отложила ноутбук и уселась у неразожжённого камина. Сложила правильной горкой поленья, как я подсмотрела у Кирилла, достала щепки и кусочки газеты из маленькой корзинки. И самыми банальными спичками разожгла огонь.
Угли не скоро проговрят. Но я никуда и не торопилась.
— Впервые вижу, как у меня дома девушка разжигает огонь, а не просит меня, — произнёс Кирилл. — Даже Вера никогда этим не занималась.
Он стоял за моей спиной: я даже не заметила, как он подошёл.
— Хочу печёной картошки, а ради еды я на всё готова, — легко сказала я. — Присоединишься?
— Вместо скучной работы? Да на раз.
Картошку Кирилл притащил сам вместе с уже нарезанными ломтиками масла и сыра, и мы устроились у огня, скрестив ноги. Полешки прогорели довольно быстро, и первая порция картошки отправилась по углам, подальше от затухающего пламени.
— Люблю смотреть в огонь, — проговорил Кирилл. — Огонь и падающий снег.
Я взглянула на стеклянную стену. Новогодний снегопад прекратился, но лежащие сугробы никуда не делись.
— Новогодняя сказка продолжается, — сказала я. — У меня никогда раньше не было такого Нового года. У живого огня и с ёлкой.
— У меня, признаться, тоже, — помолчав, сказал Кирилл. — Я никогда не оставался здесь на праздники. А в клубах вот так у камина не посидишь.
Я вскинула бровь.
— Ни разу не спал у камина с девушкой под одним одеялом?
Кирилл хмыкнул.
— Напрашиваешься, ежонок.
— Ни капельки.
— А я бы проснулся вот так с тобой, — задумчиво сказал он. — Только ты ведь всё равно сбежишь, сверкая босыми пятками.
— Ты всегда можешь мне приказать.
— Приказать тебе сменить удобную постель на жёсткий пол и остывший камин? Ну я всё-таки не полный злодей.
— А по тебе не скажешь.
Кирилл только покачал головой.
— Такое ехидное и колючее существо, как ты, ещё поискать надо. Это следует пресекать в зародыше. Сколько ты там сидела сегодня в сети, три часа? До вечеринки три с половиной. Как раз компенсируешь.
Я охнула.
— Это нечестно! Я устала!
— Тебе про проблемы индейцев процитировать? Шерифа они не волнуют. — Кирилл осторожно достал из камина четыре картофелины, и начал загружать в них масло и сыр. — Мне тоже не всегда хочется оставаться в офисе до одиннадцати вечера.
— Как ты с такой нагрузкой вообще собираешься работать из дома, когда появятся дети? — недоверчиво спросила я.
— Форс-мажоры случаются. У меня — редко. Чудовищное количество работы можно делегировать, ежонок. И я делаю это очень хорошо. С тобой, например.
— Да уж, нашёл себе подчинённую, — пробормотала я.
— И сейчас буду её кормить.
Кирилл протянул мне картофелину. Она пахла так призывно, что мне захотелось сглотнуть.
— Попробуй.
Я протянула руку, но Кирилл покачал головой.
— Только из моих рук. Откусывай.
Я задохнулась.
— Я есть хочу!
— Проблемы индейцев, — неумолимо сообщил Кирилл. — Тебя когда-нибудь властные издатели кормили из рук? Вот и наслаждайся.
Я бросила на него уничтожающий взгляд. И, закрыв глаза, потянулась к вожделённому картофелю.
Кожура хрустела на зубах: губы вмиг оказались перепачканы золой. Картошка обжигала язык, но вкуснее я не ела ничего в жизни.