Николь невольно прикрыла кулон ладонью. У неё было неприятное чувство, словно кто-то взял в руки её любимого детского плюшевого медвежонка или причесался ее расческой - в общем, вторгся без спроса во что-то очень личное.
- Теперь говори. Что удалось выяснить про выплеск в луна-парке?
Николь помолчала, потом достала листок - не тот, что дала Марта, а тот, в который она в Сити-Холле переписала лишь несколько позиций из него. Темный ведь тоже не откроет все карты.
- Вот что удалось обнаружить в составе образца вещества из луна-парка, но что это - пока неизвестно. И еще: там произошло убийство. Убит местный, мотив выясняется.
Инквизитор вскользь взглянул на листок.
- Ты знаешь, что это?
- Да, - ответил он, внимательно рассматривая тлеющий оранжевым кончик сигареты, будто в нем и скрывалась отгадка.
- И?
- Состав паутины.
Николь неверяще посмотрела на темного. И вдруг поняла, что это правда: Сити-Холл ведь дал ей подсказку, ответил на её вопрос! Она там задела паутину…
- Хочешь сказать, что эта развешанная в парке штуковина - это…
- Да.
А ведь и правда чем-то похоже было на паутину… А если есть она, то есть и…
- Что за существо могло её оставить?
Инквизитор глубоко затянулся.
- Я звал её Марлея.
- Её?
В этот момент платформа, на которой располагались трибуны, пришли в движение, и сделала четверть оборота по часовой стрелке, так что перед ними оказалась новая сцена. Всего этих сцен было четыре, со своими декорациями - видимо, на протяжении представления зрительские ряды поочередно поворачивались к каждой из них, пока не совершали полный оборот.
Декорации этой второй сцены оказались мрачноватыми - под стать последовавшему рассказу-представлению. Инквизитор зачерпнул тумана - вот так просто, голыми руками, - и кинул его, как снежок, на сцену. Там туман расправился, завис мутноватой завесой, а потом растекся, как чернила на воде, и начал складываться в легкие текучие фигуры. Сперва это был кто-то маленький… мальчик, поняла Николь, лет восьми. Он сидел на земле, сложив ноги по-турецки, а перед ним лежало что-то на тарелочке - видимо, угощение.
А потом из тумана перед ним выкинулось что-то тонкое… лапка, одна, другая… восемь. Николь смотрела на мальчика, а мальчик смотрел на паука… паучиху. Сперва она была размером со спичечной коробок, потом уже с кисть руки. Мальчик тоже менялся, пока не стал подростком лет пятнадцати-шестнадцати.
Похоже, эти двое прекрасно понимали друг друга, словно говорили на каком-то своем языке - между ними существовала нить, как принято говорить. Подросток то кормил паучиху, то забавлялся, позволяя ей ползать по его руке, то наблюдал, как она плетет, быстро перебирая лапками. Полная идиллия, которая нарушилась с появлением третьего. Этот третий так и не обрел четких контуров, но Николь сразу поняла, кто этот огромный размытый и даже в облике тумана несущий угрозу - Тень.
Он простер перст в сторону паучихи, и подросток, повинуясь приказу, занес над ней камень… Та успела юркнуть в последний момент в туман, так что страшный удар пришелся мимо. Едва завершив свою историю, герои снова обратились в туман, плывущий над сценой и являющийся неотъемлемой частью Города.
Николь подозревала, что Инквизитор сильно упростил представление, но основной смысл она уловила.
- Извини, но непохоже, чтобы такая кроха в одиночку сделала такое с луна-парком.
- Тогда она была детенышем. Но уже давно должна была пройти инициацию и восприемствовать.
- Восприемствовать что? Кто она такая?
- Она стоит на Изломе. Миров.
Видя, что Николь по-прежнему не понимает, Инквизитор пояснил: