Так что потенцию юному «гаупману» не только не укоротили, но и наоборот — всячески поддерживали. Хотя, конечно, под жёстким перекрёстным контролем.
А у Юльки было как бы две мамы.
Такая вполне добропорядочная семья. Весьма распространённое явление.
В своё время, например, Ярослав, который Мудрый, оказался недостаточно мудрым и один из его братьев его из Киева вышиб. С помощью польского короля по имени Болеслав. Типа: «больной до славы».
Этот Болеслав нашёл в Киевском замке сестру своего союзника и, соответственно, сестру Ярослава. И её… летопись очень аккуратно описывает: «соблазнил». То есть — «по согласию». В присутствии одного её брата и ведя боевые действия против другого.
Потом кияне поляков выгнали.
Минин с Пожарским были отнюдь не первыми: вышибать войско польское из русских столиц — наша давняя национальная забава. Вот только Питер как-то выпадает. Зато из Казани, например, чехов выгоняли.
Ярослав вернулся, начал город свой городить. А с поляками заключил мир. И, по требованию Болеслава, в знак «взаимной любви и дружбы» отправил ему другую свою сестру. Уже не в наложницы, а в жены.
Видимо, Болеслав распробовал дочерей Владимира Святого и решил на одной не останавливаться.
А теперь представьте себе встречу этих сестёр где-нибудь в королевском замке в Кракове.
— Ах, сестрица! Ах, как я рада. Какая миленькая шубка. Здесь так носят? Но это же горностай! Фи, какая бедность. Наш-то что — скупой?
— О! Дорогая! Ты прекрасно выглядишь с дороги. Только бледненькая и под глазами синяки. Я тебе такие румяна подарю! Мне их из самой Флоренции… А наш-то… всё в делах, в заботах. Поляки же. Сама понимаешь — ни минуты покоя. Все им чего-то… Ты своих-то соболей здесь не носи. Местные кастеляны скажут, что вся казна на баб уходит. Наш-то Славик не сильно их слушает, но дружине уже полгода жалование не плачено…
Потом решат меж собой — кому идти на королевское ложе: отрабатывать «укрепление дружбы между братскими славянскими народами». Заодно — и новую порцию цацек из мужниной милости. А кому сказаться больной и протирать да примерять уже накопившуюся коллекцию.
В Юлькиной истории этот благостный период закончился довольно быстро. У двух мам… как «у семи нянек».
Юлька моя осталась с глазами, но после неудачного падения у неё вырос горб. А горбатая, да незаконнорождённая… За такой невестой — такое приданое надо давать! Из родового имущества. И чего ради?
Род — это такая система, которой всё время «Дай!». Всего. Земель, коней, смердов, серебра… А главное — сородичей по крови.
Боярич и сам был ходок. Стремился расширить и приумножить семейный круг. Коль не детьми законными, так хоть от наложниц. В Европе это называется красиво — «бастард». У нас просто — «ублюдок».
В общем, жену «почти княжескую» он отправил в «за печку» по причине «неспособности к деторождению».
Это одно из трёх оснований для легального расторжения брака. Два других — супружеская измена и близкое родство. Понятно, что «не сошлись характерами» здесь не катит.
Боярич скоро себе новую жену нашёл — тоже боярышню из местных. Тоже с какой-то придурью. Какой-то вариант наследственных мутаций в форме способностей к внушению и гипнозу. С домашним оригинальным обучением и примесью чертовщины.
«И наступило всем счастье» — Юлькина мать из-за горбатой дочки впала в депрессию с истерикой. Прежняя жена «за печкой» плачет-убивается. Новая молодая жена брюхата ходит-стонет, от всякого запаха наизнанку выворачивается.
Тут в эту семейную историю влезла история государственная. В лице одного из самых оригинальных персонажей того времени.
Князь Вячеслав Владимирович. Вячко. Четвёртый сын Мономаха и Гиты, последней принцессы сакской Англии. То есть — наследник не только всея Руси, но и Англии с Уэльсом. Он-то и был князем в Турове, пока Юлька маленькая была. Ей было лет шесть, когда Вячко перевели из Турова в Переславль-Южный. Боярич с ним увязался. Поскольку нормальный мужик с тремя почти законными жёнами в одном доме…