Славяне и тюрки жили рядом с момента возникновения друг друга. Как-то же договаривались.
Фатима обрадовалась, как всегда радуется иностранец, обнаружив в туземцах хоть какое-то знание своего языка. Потом радость быстро проходит: обе стороны понимают насколько такое общение взаимно изнурительно. Особенно — в моем немом исполнении.
Хорошо — картинки в здешних книжках есть: первую букву на странице часто разрисовывают в настоящую картинку-миниатюру.
Пока одна дама загружает мне мозги, другая мнёт задницу. Одновременно. Как-то это несколько… Сильно коллективизно. Привыкай, Ванечка. Слуги здесь — везде и всегда. Господин даже на очке — не один.
Людовик Четырнадцатый, в целях экономии времени, исполнял свою дефекацию в общей зале, выслушивая доклады королевских министров. Правда, скромно прикрыв нижнюю часть тела ширмочкой. Естественно, на ночной вазе с подставкой достаточной высоты. Поскольку не положено сюзерену смотреть на своего вассала снизу вверх. Министры — не полицейские, лежачими — бывают только в гробу и в тюрьме. Сидеть-лежать в присутствии короля никому не дозволено. Кроме собак и любовниц. Для общения с которыми королевское время и экономили. Поэтому министры докладывали стоя. А король им внимал сидя. Но — на верхотуре.
И остальные процессы тоже.
«Учись, негр, свечку держать».
Супружеский долг… конечно, исполняется. Под аккомпанемент коллектива афро-американцев в качестве осветителей. Озвучка обычная: у одного насморк, у другого кашель, третьему — почесаться, у четвёртого — пищеварительный процесс вдруг пошёл…
Постельная сцена — как на съёмочной площадке. Хорошо хоть мобильников нет.
А уж если не под присмотром, то под «прислухом» — постоянно. Потому что со звукоизоляцией здесь… И дело даже не в любви слуг к подслушиванию, а в простом рефлексе. Как у матери на младенца: а вдруг позовёт, а вдруг заплачет. Кряхтит, ворочается — животик пучит.
Крепко вбиваемое в здешних женщин правило: «лежи — молча» — от общедоступной акустики.
А этикет процедуры утреннего одевания? — Точнее: переодевания. Поскольку при здешних сквозняках и динамике остывания печей…
Ко сну переодеваются. Меняют дневную рубаху на ночную.
Как в «Анжелике»:
— Где он?
— Здесь никого не было.
— И поэтому вы спите нагая?
А обогреватель типа «джигит» уже отработал свой ресурс и выпрыгнул в окошко.
А утром всё одевается обратно. Является в спальню к молодой герцогине или, там, графине толпа народа.
— С добрым утром, милостивая госпожа. Утро красит нежным светом стены древнего кремля. Петушок давно пропел. Пора вставать.
Вытаскивают девчонку из постели, стаскивают с неё всё, в чём спала-почивала, и начинают крутить перед народом. Вот, дескать, та самая, что и вчера была.
— Ни сглазу, ни подмены. Роги не выросли, копыта не стучат. Животик не выпячивается. Но — может, какие её годы. Кудряшки понизу — не вытерлись, не вылиняли. Жена — мужу верная, не гулящая. А на попочке прыщик вскочил. Ой, беда-то какая! А где у нас тут главный лекарь придворный? А позвать-ка сюда дурня старого! А ты, милая, постой, постой пока так. Вот сюда вот, за спинку кровати. Чтоб низок твой светлейший не выставлять. На всенародное обозрение. Скромница она у нас, истинно христианского смирения. И грудки локотками можно прикрыть. Правильно, как, там, у отцов церкви-то: целомудрие и благочестие.
А вокруг, кроме десятка слуг обоих полов, куча донов с сеньорами. Как по этикету положено. Кто усы крутит, кто глазами ест. И каждый выполняет роль, согласно дарованным его роду правам и привилегиям.
— А сейчас благородный дон Педро из третьего ряда выйдет сюда и, согласно праву, предоставленному его прадеду, наденет на герцогиню левый чулок.
Подходит этот, ещё не похмелённый после вчерашнего, дон Педро, рухает перед герцогиней на колени, распространяя запах пота, чеснока и бормотухи, и начинает своими, немытыми после недавнего посещения сортира, липкими потными ручонками надевать на герцогиню чулочек.
Это хорошо, если чулочек коротенький — под колено. А если до самого верха? А подвязки завязать — право и обязанность другого дона. А потом другая пара — на другую ногу.
— С добрым утром, аристократка. Тебя уже всю облапали? Все присутствующие? Или кто манкирует своими обязанностями-привилегиями подержаться за…?
И это она ещё за спинкой кроватной стоит, скрывает свои ноги от остальной широкой публики. А вот если она ещё и ноги показала…